— Вы, надо думать, не слыхали о его новой идее? — улыбаясь, спросил доктор.

— О какой? — безразлично ответила Софья.

— Он собирается заняться воздухоплаванием. Он вроде бы уже один раз летал на воздушном шаре.

Констанция неодобрительно почмокала губами.

— Однако не в этом сюрприз, — добавил доктор, глядя в пол и продолжая улыбаться. Он сидел на табурете перед фисгармонией и, сохраняя на лице маску лучезарного веселья, размышлял про себя: «Чем дальше, тем труднее расшевелить этих старушек. Поговорю-ка с ними о Федерации».

Под названием Федерации был известен план слить все Пять Городов в один город, который стал бы двенадцатым по величине в королевстве. В Берсли этот план вызвал ярость, ибо в нем не усмотрели ничего, кроме стремления изничтожить славный город ради вящего процветания Хенбриджа. Хенбридж и без того, с помощью проносившихся туда-сюда каждые пять минут электрических трамваев, лишил Берсли двух третей розничного торгового оборота, о чем свидетельствовал и постепенный упадок Площади, и в Берсли никто не собирался проглотить оскорбление и превратиться в обычное предместье Хенбриджа. Берсли падет только в бою. Обе сестры были непримиримыми противницами Федерации. Будь у них возможность, они отправили бы федератов на дыбу. Софья с особенным пылом приняла сторону родного города, в котором столь долгое время отсутствовала. И когда доктор Стерлинг хотел, прибегнув к целебному средству, «вывести сестер из себя», ему достаточно было только упомянуть Федерацию — гончие тут же бросались вслед за зайцем. Но на этот раз доктор потерпел неудачу с Софьей и лишь отчасти преуспел с Констанцией. Когда он сообщил, что на вечер намечено собрание жителей Берсли и что Констанция как налогоплательщица должна пойти и проголосовать, если искренне болеет за дело, в ответ доктор услышал только маловразумительное бормотание на тот предмет, что Констанция, пожалуй, останется дома. Неужели доктор забыл о смерти Снежка? В конце концов доктор принял серьезный вид, выслушивал их жалобы и, кивая головой, смотрел в пространство, обдумывая каждый симптом. Потом, справившись, где они намерены провести лето, он ушел.

— Ты его не проводишь? — прошептала Констанция Софье, которая обменялась с доктором рукопожатием на пороге гостиной. Ввиду ишиаса Констанции, хозяйственными делами занималась Софья. Передав ей все дела, Констанция впервые в жизни впала в апатию.

Софья покачала головой. Поколебавшись, она подошла к Констанции и протянула ей на ладони скомканную телеграмму.

— Прочти! — сказала Софья.

Выражение ее лица испугало Констанцию, которая постоянно ждала новых тревог и неприятностей. Констанция с трудом разгладила листок и прочла: «Мистер Джеральд Скейлз опасно болен. Находится по адресу Манчестер, Динсгейт 49, м-р Болдеро».

На протяжении всего невыразимо утомительного и совершенно ненужного визита доктора Стерлинга (и зачем он явился именно сегодня, ведь обе они здоровы!) Софья сжимала телеграмму в руке, а про себя повторяла то, о чем сообщалось в телеграмме. Она не опустила головы, спокойствие было на ее челе. Она ни намеком не показала, что произошел взрыв, — а ведь это действительно был взрыв. Констанцию поразило самообладание Софьи, не укладывавшееся в рамки ее понимания. По убеждению Констанции, бедам не будет конца — они будут все множиться и множиться, пока смерть не положит им предел.