— Софья!

— Да, мама.

— Констанция, останься, — внезапно распорядилась миссис Бейнс, взглянув на Констанцию, которая собиралась скрыться. Таким образом, Констанции предстояло стать свидетельницей дальнейших событий несомненно для того, чтобы подчеркнуть их значение и серьезность.

— Софья, — обратилась миссис Бейнс к младшей дочери зловещим тоном. — Нет, пожалуйста, закрой дверь. Не нужно, чтобы все в доме нас слышали. Зайди в комнату, не стой у порога! Вот так. Ну, что же ты делала сегодня утром в городе?

Софья нервно теребила край маленького черного передника, а носком туфли терзала шов ковра. Она склонила голову к левому плечу, а на лице у нее играла неясная улыбка. Она молчала, но говорили руки и ноги, каждый взгляд, каждый изгиб тела. Миссис Бейнс сидела выпрямившись в своей качалке, и ей казалось, что ее Софья как бы корчится на острие вертела. Констанцию сковало немое отчаяние.

— Я требую немедленного ответа, — настаивала миссис Бейнс. — Что ты делала сегодня утром в городе?

— Я просто вышла на улицу, — ответила наконец Софья, не поднимая глаз и глуповато ухмыляясь.

— Зачем ты вышла? Ты мне не говорила, что собираешься выйти. Я слышала, как Констанция спрашивала тебя, пойдешь ли ты с нами на базар, а ты очень грубо ответила, что не пойдешь.

— Грубо я не отвечала, — возразила Софья.

— Именно грубо. И попрошу тебя не перечить.

— Я не думала говорить грубо, правда, Констанция? — Софья решительно повернулась к сестре. Констанция не знала, куда деваться.

— Не перечь, — сурово повторила миссис Бейнс. — И не пытайся втянуть Констанцию в эту историю, я этого не допущу.

— Ну конечно, Констанция всегда права! — заметила Софья с иронией, неслыханная дерзость которой потрясла миссис Бейнс до самого ее громоздкого основания.

— Ты хочешь довести меня до того, чтобы я тебя отшлепала, милочка?

Она вышла из себя, и по дрожанию ее локонов было видно, как действует на нее бесстыдная дерзость Софьи. Но тут у Софьи опустилась и надулась нижняя губка, и все мышцы ее лица, казалось, расслабли.

— Ты очень скверная девочка, — сдержанно произнесла миссис Бейнс. («Ты у меня в руках, — подумала миссис Бейнс. — Можно умерить гнев».)

Софья всхлипнула. Она уподобилась маленькому ребенку. Не осталось и следа от той юной девицы, которая без разрешения и без сопровождения невозмутимо переходила Площадь.

(«Я знала, что она расплачется», — сказала себе миссис Бейнс со вздохом облегчения.)

— Я жду, — произнесла она вслух.

Второе всхлипывание. Миссис Бейнс изобразила терпеливое ожидание.

— Вы сами велите мне не перечить, а потом говорите, что ждете ответа, — заливаясь слезами и всхлипывая, бормотала Софья.

— Что ты сказала? Как я могу что-нибудь понять, когда ты говоришь так нечленораздельно? (Однако миссис Бейнс не разбирала ее слов из осторожности, которая мудрее доблести.)

— Это не имеет значения, — со всхлипом выпалила Софья. Теперь она рыдала, и слезы рикошетом слетали с ее прелестных пунцовых щечек на ковер. Она дрожала всем телом.

— Не веди себя, как взрослый ребенок, — приказала миссис Бейнс с оттенком грубоватого увещевания.

— Это из-за вас я плачу, — с горечью сказала Софья. — Вы заставляете меня плакать, а потом называете взрослым ребенком! — Все ее тело содрогалось от набегающих волнами рыданий.