— Пойду за Констанцией и Софьей, — со слезами в голосе произнесла миссис Мэддек. — А ты иди в гостиную.

Но миссис Мэддек удалось найти только Констанцию.

С Кинг-стрит донесся скрип колес. Наступило начало долгой похоронной церемонии. Мистер Пови обмерял руку каждого гостя и вручал ему пару тончайших черных лайковых перчаток, после чего гостям надлежало подняться по винтовой лестнице и взглянуть на тело мистера Бейнса, а потом пройти в гостиную, чтобы выразить краткое соболезнование вдове. Каждый гость, сознавая всю чудовищность подобных мыслей, все же не мог не думать, как прекрасно, что мистер Бейнс наконец умер и исчез навсегда. Топот на лестнице не утихал, по, в конце концов, вниз проследовал, ударяясь об углы, сам мистер Бейнс и возглавил кортеж из двадцати экипажей.

К семи часам, через пять часов после начала церемонии, траурное чаепитие еще не завершилось. Это была грандиозная и безупречная трапеза, достойная далекого прошлого мистера Бейнса. Отсутствовали только двое — Джон Бейнс и Софья. Пустой стул Софьи обратил на себя внимание многих; миссис Мэддек объяснила, что Софья ужасно потрясена и не может превозмочь себя. Присутствующие изо всех сил старались сохранять скорбный и неутешный вид, но тайное облегчение, вызванное этой смертью, полностью скрыть не удавалось. Желание изобразить всеобщее глубокое горе не могло противостоять тайному чувству облегчения и щедрому изобилию еды.

Вопреки правилам и к досаде приехавших издалека знатных родственников руководил всем этим собранием мрачных мужчин в высоких твердых галстуках и женщин в кринолинах не кто иной, как мистер Кричлоу. Он запер свою лавку, чего в будни никогда раньше не случалось, и намеревался многое рассказать об этом чрезвычайном событии. Оно было связано не только с похоронами, но в той же мере и со слоном. Слон стал жертвой увлечения сувенирами. Еще ночью украли его бивни, потом исчезли ноги, чтобы стать подставками для зонтов, растащили по кусочкам и его плоть. Все жители Берсли решили приложить руку к слону. Вследствие этого все аптеки города подверглись нападению мальчишек. «На пенни квасцов, чтоб этот кусочек слона так не вонял». Мистер Кричлоу ненавидел мальчишек.

— «Я вам задам квасцов!» — говорю, и дал им как следует. Я их квасцанул пестиком вон из лавки. С открытия и до девяти их набежит штук двадцать. «Джордж, — это я помощнику, — запирай. Мой старый друг Джон Бейнс отправляется сегодня в последний путь, и я закрываю лавку. Поперек горла у меня эти квасцы».

Слон оставался главной темой беседы, пока не подали второе блюдо с горячими оладьями. Когда мистер Кричлоу наелся до отвала, он с важным видом вытащил из кармана «Сигнал», надел очки и медленно и выразительно прочел вслух некролог с начала до конца. Не успел он завершить чтение, как миссис Бейнс пронзила мысль, что повседневные заботы вытеснили из ее памяти героический образ покойного мужа. Четырнадцати лет непрерывного ухода как не бывало, он явился ей во всей силе и славе. Когда мистер Кричлоу начал превозносить мистера Бейнса как мужа и отца, миссис Бейнс встала и покинула комнату. Гости обменялись взглядами, выражавшими сочувствие. Мистер Кричлоу посмотрел ей вслед поверх очков и непреклонно продолжил чтение. Довершив дело, он обратился к вопросу о кенотафе.

Миссис Бейнс, покинувшая трапезу из-за охвативших ее чувств, вошла в гостиную. Там она застала Софью, которая, увидев слезы на глазах матери, всхлипнула и тесно прижалась к ней, стиснув ее в объятиях и спрятав лицо в пышном крепе, который царапнул нежную кожу ее лица.

— Матушка, — она задыхалась от слез, — я хочу уйти из школы.