Душераздирающий скрип заполнил улицу Бычьих Кож. Малые внешние ворота Облачной Обители раскрылись. В город Хорто вступили три человека — черноволосый северный варвар, седой высокий кешанец и старик маленького роста.

Царь Воледир вышел из дома и остановился, глядя на приближающихся гостей. Они словно бы не замечали величественной фигуры царя. С каждым их шагом, сила уходила из Воледира. Холод охватывал его члены один за другим. Холод из глубин преисподней. Дойдя до груди, холод стальными тисками сжал бьющееся сердце царя. Сердце толкнуло кровь в последний раз и остановилось.

44

Таверна на улице Бычьих Кож была пуста, если не считать за посетителей полсотни трупов — мужчин, женщин, детей — заполнивших два этажа и подвал. Дети в основном находились в подвале, где их пытались спрятать и защитить. Мертвые тела плавали в разлившемся из разбитых бочек красном вине, смешавшемся с кровью. На лестнице, ведущей в подвал из кухни, лежала девушка с обнажившейся грудью. Она была красива. Ее длинные черные волосы разметались по ступенькам, а открытые глаза смотрели в потолок. Тонкий нож с золотой рукоятью торчал из ее шеи. Туфелька с левой ноги слетела и плавала теперь в вине, словно заблудившаяся среди скал утлая рыбацкая лодка.

Над девушкой, в наполовину открытой двери, головой вниз лежал огромный человек в богато украшенных доспехах. Он был без шлема. На волосах запеклась кровь. В правой руке он все еще сжимал меч, острый с одной стороны и зазубренный как пила с другой.

Большая крыса высунулась в дверь, прошмыгнула вдоль тела человека и принялась обследовать его лицо. Она ткнулась мордой в нос человека. Веки его вдруг затрепетали, он застонал и открыл глаза, прятавшиеся в темных провалах под далеко выдающимися вперед надбровными дугами. На щеке его вился лиловый шрам. Сквозь закрытое узорной деревянной решеткой окно он увидел солнце между двух башен Облачной Обители.

Глупая крыса подобралась к его уху и встала на задние лапы, чтобы попробовать человека на вкус. Он быстро протянул руку, схватил животное за хвост и поднял в воздух. Крыса громко пищала и сучила лапками, не в силах избавиться от позорного плена.

— Ты разбудила меня, — сказал человек, — и за это я дарю тебе жизнь. — Он встал и швырнул крысу в глубь подвала. — Распоряжайся ей по собственному усмотрению.

Животное не сумело сохранить подаренную жизнь и захлебнулось в крови с вином. Утянув с собой туфельку с золотой застежкой.

Воин встал, дотронулся до своей головы и застонал. Пальцы его нащупали дыру, уходящую вглубь. Череп был проломлен. Воин повернулся и пошатываясь поднялся до верха лестницы, раскрыв дверь полностью. Кухня представляла собой не менее печальное зрелище, чем подвал. Отличие было только в том, что здесь основную массу трупов составляли женщины. Правда, среди них не было ни одной, которая по красоте могла бы сравниться с той, что лежала внизу на лестнице.

Плита остыла, но верхняя половина повара все еще остро пахла жареным мясом. Руки повара сжимали не половник, как ему по ранжиру полагалось, а тонкий обоюдоострый нож. С дальнего конца плиты находилась его нижняя половина, внутренности распростерлись по полу, словно на бойне.

Столовая была заполнена мертвыми мужчинами. Они лежали на полу, на столах, ни один из которых не остался целым, на сломанных скамьях и табуретах. Большая бочка в углу открывала свое содержимое всем желающим сквозь огромную дыру в торце, но желающих не имелось. Крысы уже немного похозяйничали здесь. При виде воина несколько серых зверьков оставили свое занятие и поспешили скрыться.