Потом что-то ворочали в сенях, топали над самой головой по потолку, искали во дворе под навесом, в хлеву. Наконец всё стихло.

— Пронесло! — входя в хату, сказал хозяин.

С полатей я, однако, не вставал до тех пор, пока немцы совсем не убрались из посёлка. И я и родители наперебой хвалили детей, в особенности Миколку.

Утром я пошёл в город и выполнил своё задание.

Прошло двадцать лет. Исчезли, как сон, злые для нашей Родины времена. Во весь рост поднялась новая, могучая Советская держава. Где только я не побывал за эти годы! Попал я на несколько дней и в город М.

И припомнилась мне далёкая осенняя ночь, убогая хатёнка и куча детей, которые меня спасли. Что-то с ними теперь? Удастся ли мне напасть на их след?

Был выходной день. Учреждения не работали, и я не имел возможности заниматься делами, ради которых сюда приехал. Оставалось только сидеть в гостинице или слоняться по улицам. Вот я и отправился туда, к старым хаткам.

Машина быстро вынесла меня за город по гладкому, асфальтированному шоссе, совсем не похожему на ту дорогу, по которой я когда-то шёл. И расстояние-то оказалось небольшим — как говорится, рукой подать. Вместо старых хаток здесь был целый городок: фабричные корпуса, жилые трёхэтажные каменные дома, улицы, залитые асфальтом, весёлые скверы, Дворец культуры — словом, всё то, что можно сейчас увидеть в любом уголке огромного Советского Союза. Где тут найти след былых хаток!

Местность мне. знакома. Узнаю и лощину и пригорок. А вот и сосновая рощица. Здесь где-то должен быть ров и рядом с ним — лачужка моих милых хозяев. Но вместо этого я вижу белый каменный дом.

Я вылез из машины, стал обходить улицы с высокими домами, а перед моими глазами всё стояли те бедные хатки.

Немало я видел советских городов и городков, похожих на этот, но никогда не испытывал такого чувства, как теперь, ни одно место не будило во мне таких воспоминаний. Вот здесь, где теперь фонтан, стоял домик, за которым мой хозяин заметил конного. Значит, хатка, где я тогда ночевал, находилась рядом с клумбой, вокруг которой катаются на велосипедах дети. Помню, как я шёл по нынешнему скверу мимо этого дома на ту сосну…

Как мне хотелось встретиться с кем-нибудь из приютившей меня семьи! Вот идёт красивая синеглазая женщина с сумкой в руках. Попробую спросить её.

— Простите, не знаете ли вы здесь человека, по фамилии… э-э… кажется, Корнейчик?

— Корнейчика не знаю, — ответила молодая женщина, — а Корнейка есть.

— На этом самом месте когда-то стояла его хата, — добавил я.

— Откуда вы знаете? — удивилась она.

— Двадцать лет назад я у него ночевал…

— Вы?! Это вы? — воскликнула женщина, ещё более удивлённая. — Да ведь это вы у нас ночевали! Мы вас. от немцев прятали. Я помню ту ночь…

Я чуть не бросился её обнимать. Так вот она, та синеглазая, светловолосая бледная девочка!

— Идёмте же к отцу, — сказала она и пошла вперёд.

— Так он тут!.. — обрадовался я.

— А зачем ему покидать насиженное гнездо, — улыбнулась она.

«Гнездо» было на втором этаже.

Дверь отворила нам полная женщина с моложавым лицом и седыми волосами.

— Мама, знаешь, кого я привела! — весело воскликнула дочь и тут же таинственно прошептала: — Это тот самый человек, которого мы когда-то всей семьёй прятали от немцев.

— Да неужто это вы? — всплеснула руками мать. — Никогда бы не узнала!

— И вы совсем другой стали, — сказал я, пожимая ей руку.