— Ну вот, видишь, — сказал лысый печально. — Я же знаю… — Он помолчал. — Делай-ка ты ей предложение, — со вздохом проговорил он затем. — Ведь ничего же у тебя не выйдет с твоей ракушечкой. Не выйдет, не откроется, нет, ведь ты же знаешь. А она хорошая женщина… а! Такая лошадка, и любит тебя… Тебе нужна нормальная жизнь — будете с ней по вечерам вместе телевизор смотреть, ковры купите — знаешь, как славно в воскресенье по свежему снежку выйти ковер выбивать. Сла-авно! Что есть у тебя, то и есть, этого у тебя не убудет, зачем так доводить себя — брось-ка ты все это, в самом-то деле…

Господи, как мне от него избавиться… Что мне сделать? Встать, включить свет? Подойти к нему, попробовать тронуть его, толкнуть?

— А может, меня здесь и нет? — вновь вдруг выпуская на лицо свою иронически-ласковую улыбку, с лихостью сказал он. — Может, я — а? — где-нибудь в другом месте, у другого человека, ну, скажем, в соседней квартире?

Он встал, залез на тахту и боком, боком, словно протискиваясь, полез в стену и исчез в ней, запоздало вдернув следом за собой торчавшую из стены, словно какой-нибудь хвост, палку.

Я вскочил, бросился в прихожую, открыл дверь и забарабанил в соседнюю квартиру, забыв о звонке.

— Кто там? — спросили меня из-за двери.

Это был голос соседа, и я закричал ему, задыхаясь:

— Откройте скорее, откройте, это я, из тринадцатой.

Сосед — молодой, недавно женившийся парень-шофер — открыл, и я, не сумев сказать ему ни слова, бросился в ту комнату, которая граничила с моей квартирой.

— Простите, это что такое?! — закричал, догоняя меня и хватая за плечо, парень.

Но я уже вбежал в комнату. У противоположной входу в нее стены стояла кровать, в ней лежала, испуганно натянув одеяло до подбородка, молодая жена парня, а в голове у нее, на спинке кровати, балансируя на одной ноге, а другой качая в воздухе, стоял мой лысый и улыбался, как клоун в цирке, удачно исполнивший номер.

— Але гоп! — и в самом деле по-цирковому сказал он, когда я вбежал.

— Вы его видите? — показал я на него парню. — Вы его видите, вот, на спинке?

— Кого? — с угрозой спросил парень, больно схватив меня за запястье.

— С ума сошли, что ли? — приподнявшись и посмотрев на спинку, а потом на меня, сказала его жена.

Они его не видели.

Парень выставил меня в коридор, я зашел к себе, оделся по-уличному и захлопнул за собой дверь.

На улице я пробыл часов до двух ночи. Падал снег, было пустынно, и лишь изредка, светясь зеленым глазком, с бешеной скоростью проносились такси.

Но когда я вернулся домой, заснуть я не смог — до самого белого света, до той самой поры, как нужно было вставать.

4

— А они ничего не видели, совершенно ничего? — спросила Евгения.

— Совершенно, — сказал я измученно. — Что ты меня все пытаешь… Совершенно ничего. И ты бы ничего не увидела. Вот только перед твоим приходом он вон там сидел… — я махнул рукой в сторону телевизора, — на корточках…

Сегодня я не выдержал и все ей рассказал. Последнюю неделю галлюцинации были у меня почти ежедневно — я уже не спал несколько ночей подряд и вот уже три дня не ездил в институт, вообще никуда не выходил из дому и, кажется, не ел.

— У тебя ужасный вид… — потерянно сказала Евгения, с опаской косясь в сторону телевизора. — А может… может, у тебя запой? — словно бы с надеждой спросила она.