Сначала лорду Харлестону казалось, что он беспокоится только о ней, но потом он понял, что на самом деле думает о себе.

— Это не может быть правдой! — сказал он.

Как могла эта девочка, которую он выкупил за деньги, одна мысль о которой вызывала в нем неприятие, внезапно стать для него самой желанной на свете, отогнав все размышления о том, сколько с ней связано неприятностей и хлопот?

А ведь об этом — о новых заботах и неприятностях — он постоянно думал до того момента, пока Нельда не зарыдала у него на плече, когда смолкли воинственные вопли индейцев.

И в этот миг ему сразу захотелось утешить ее, защитить, сразиться за нее.

Он помнил шелк ее волос, помнил ее отвагу, которой восхищался больше, чем мог выразить словами, помнил, как она вытерла слезы и отправилась с ним, рука об руку, в поисках безопасного ночлега.

А потом — с решимостью, которая вновь поразила его, — Нельда спасла ему жизнь.

Даже тогда, оценив весь ужас ситуации, она не заплакала и не впала в истерику, и только позже, когда страх стал слишком велик, чтобы бороться с ним в одиночку, пришла к нему за помощью.

Когда он лежал подле нее в темноте, то еще не осознавал, что, когда она положила руку ему на ладонь, он впервые испытал истинную любовь.

Нет, он не распознал, что стремление уберечь ее от всех бед и чувство восторга, заставлявшее его бодрствовать, пока она безмятежно спала рядом с ним, словно дитя, было любовью в совершенно ином смысле. И этого чувства он прежде не знал.

«Как я мог догадаться, как мог хотя бы предположить, что я полюблю женщину, настолько неискушенную в той жизни, которую я всегда вел, что мне придется объяснять ей все, будто я учитель, разъясняющий малому дитяти, как писать и читать?»— спросил он себя.

Из соседней комнаты раздался нежный голос Нельды, и Лорд Харлестон вдруг подумал, что будет очень увлекательно рассказывать ей о жизни в Харлестон-парке и Лондоне, но — и это самое главное — он не мог представить себе ничего более захватывающего и возбуждающего, чем учить ее любви.

Он вспомнил, что Уальдо говорил то же самое.

«Я научу ее любить меня», — сказал молодой человек.

Физической болью отозвался у него в сердце вопрос, не получится ли так, что вместо того, чтобы полюбить его, Нельда испугается, когда из защитника и хранителя, занявшего в ее жизни место отца, он превратится в мужчину, стремящегося стать ее возлюбленным.

Он знал очень многих женщин и ни на миг не мог представить себе, что та, к которой он проявит истинные чувства, может не ответить на его ухаживания.

На самом деле все всегда бывало наоборот, именно женщина первой показывала, что она его желает, а он чаще всего не отвечал на чувства и отворачивался от очевидного недвусмысленного приглашения.

«А что, если Нельда отвернется?»— спросил себя лорд Харлестон.

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным и неуверенным.

Лорд Харлестон был опытным в отношениях с женщинами, а в случае с Нельдой, можно сказать, даже обладал какой-то мистической интуицией.

Когда девушка вернулась в гостиную, он почувствовал, что она все еще расстроена и взволнована из-за Уальдо.

Нельда села напротив него за маленький столик, и слуга тут же начал подавать ужин.

Ужин был великолепен, но лорд Харлестон не чувствовал голода.

Каждый раз, когда он смотрел на Нельду, сердце подпрыгивало у него в груди, и лишь усилием воли он удержал себя, чтобы не напугать ее словами, которые сказал бы любой другой женщине в подобных обстоятельствах.

Ни слова не говоря, он сидел и смотрел на нее.

Наконец он заметил, что Нельда постепенно расслабляется. Страх уступил место удовольствию от того, что она осталась с ним наедине и может слушать все, что он ей расскажет.