|
Благодаря и хорошей реакции в том числе, Гроулер удерживал столько лет звание капитана команды «Молот Тора». А вот сегодня профессиональная реакция сыграла со мной отвратительную шутку. Я уже застегивал ширинку, когда в доме напротив — стилизованном под старину особняке — из маленького оконца под крышей мне в глаза блеснул солнечный зайчик. Точно такой же зайчик, что отбрасывали на ретро-турнирах оптические приделы неопытных снайперов, занимавших позиции лицом к солнцу. Это уже потом до меня, пьяного, дошло, что я не на полигоне стадиума «Сибирь» и что причина появления солнечных бликов в окне соседского дома наверняка кроется в другом. Это потом я от души посмеялся над собой и своей хронической нервозностью. Но едва мои глаза уловили световые всполохи, исходящие с характерной для снайперской засады позиции, как, не успев опомниться, я ничком бросился на землю и, как был с расстегнутой ширинкой, перекатом ретировался за ближайшее укрытие — постамент ландшафт-проектора. И только после этого разразился потоками ругательств, но не в адрес соседей, а в свой собственный. Смысл моей самоуничижительной тирады сводился к одному: Гроулеру надо пить не пиво, а успокоительное. Причем такими же бочонками. Продолжая браниться, я застегнул ширинку и, хмуро косясь на злополучное окно, поднялся на ноги. Даже когда на последнем турнире моя команда не вошла в тройку финалистов, я не испытывал столь глубокого стыда. Хотелось порвать мерзавца-соседа пополам и долго-долго втаптывать в землю его внутренности. Хотелось причинить ему еще много страданий, но в действительности я не мог даже плюнуть в его сторону. Не только потому, что считал себя культурным человеком (о вышеупомянутом инциденте умолчим — зов природы, исключительный случай) Просто сосед был в моем позоре совершенно не виноват. Что бы ни сверкало в его окне, это мои поступки выглядели по-идиотски, а оправдания им звучали бы еще глупее. Существовал, правда, малоутешительный шанс, что вытворяемые мной глупости остались незамеченными в доме напротив. Но надежда на это растаяла уже через несколько секунд Я с огорчением наблюдал, как окно, в котором только что сверкали блики, отворяется. Старинное двустворчатое окно с открывающейся вручную рамой! Меня это заинтриговало: я был наслышан историй о чокнутых любителях пыльного антиквариата, но вживую они мне пока не попадались. А тут вдруг выяснилось, что один из них проживает у меня прямо под боком. Вот ведь как порой случается отгороженные от Привычного Старого Мира ландшафт-проекторами и силовыми куполами, мы практически ничего не знали о тех людях, кто прятался даже под ближайшим пузырем Общаясь посредством «Серебряных Врат» и Транс-сети с друзьями и знакомыми, проживающими от нас за тысячи километров, мы порой не считали нужным пройти сотню шагов от собственного дома, дабы познакомиться с соседями. Если предшествующую эру тотальных войн принято называть эрой Сепаратизма, то наше время потомки будут именовать не иначе как эра Парадоксов. Парадоксов во всем, но прежде всего — в человеческих взаимоотношениях. Что я знал о своем ближайшем соседе? Да ничего. Ни его имени, ни имен членов его семьи. Я даже лиц их никогда не видел, хотя с большинством живущих в округе сограждан так или иначе сталкивался по пути к инскону. К примеру, Гертруда Линдстром встретилась мне сегодня не впервые, правда, вспомнил я об этом не сразу. Виделись мы уже, госпожа Линдстром Год или два назад, но виделись, так что мое лицо знакомо вам не только по скандальным репортажам о жестокостях современного спорта Окно соседнего дома распахнулось, и в нем нарисовался низкорослый, в меру упитанный человечек, коему на вид можно было дать лет шестьдесят Мне сразу бросилось в глаза, что пожилое лицо человечка выглядело непривычно естественным: морщинки, красноватые пятна на лбу и щеках, маленький второй подбородочек, свалявшиеся волосы, только по этому признаку выказывающие свою натуральность — искусственные имплантанты никогда бы не спутались в таком беспорядке. |
