|
Можно было не отвлекаться и пройти мимо этого дома — ни криков, ни грохота оттуда не раздавалось. Однако дядя Наум предпочел потратить несколько минут и проверить, все ли обитатели подозрительно тихого жилища живы-здоровы. После настойчивых стуков в дверь никто не отозвался, и пока Кауфман продолжал безуспешные попытки переговорить с хозяевами, его дочь заглянула за угол, после чего позвала нас. — Так вот где живет наша подруга Гертруда Линдстром, — заметила Каролина, указывая на оранжерею, примыкающую к тыловой части дома. За прозрачными панелями из меркурианского кварца красовались сотни распустившихся цветочных бутонов всевозможных размеров и оттенков. — Давно хотела взглянуть на ее розы, о которых она всегда рассказывала возле стоянки инскона. Куда же хозяйка подевалась? Вчера была практически единственной, кто на свободе бегал, а сегодня пропала. — Теперь догадываюсь, где она вышла на свободу. — Я подошел к вентиляционному люку в боковой стони оранжереи, приподнятому для притока свежего воздуха. В подтверждение моей догадки под люком был приставлен стульчик, на который вскарабкивалась низкорослая Гертруда, прежде чем протиснуться в лазейку. Ещё одна тайна раскрыта. — Зайдем, папа? — осведомилась Кэрри у озадаченно почесывавшего затылок отца. — Будет-таки неприлично без приглашения… но зайдем, — подумав, согласился тот. — Надо убедиться, что с любезной госпожой Линдстром все в порядке. — Я — первый! — не терпящим возражения тоном сказал я. Кто знает, что случилось со взбалмошной Гертрудой за истекшие сутки, и не притаилась ли она под сенью розовых кустов, обезумевшая и готовая расправиться с любым, кто посягнет на ее владения. — Как пожелаете! — скривила губки Кэрри. — Только дайте сюда топор — с ним Гертруда вас на чай точно не позовет. Это ведь она вчера кричала на всю округу, что вы — жестокий убийца, разгуливающий на свободе? — Так и есть, — подтвердил я, мысленно проклиная крикливую госпожу Линдстром и ее отнюдь не голословные обвинения в мой адрес. — Но обычно я обхожусь без топора, поэтому… — Достаточно, молодые люди! — с немым укором посмотрел на меня Кауфман, а дочери он погрозил пальцем, словно невоспитанному ребенку. — Ведите себя пристойно! Сколько можно создавать конфронтации из-за пустяков? — Ничего себе пустяки! — пробубнила Каролина. — Он убил человека голыми руками, и ему все сошло, как с гуся вода. А ты только свою колесницу из гаража выгнал, так сразу в Желтый Список! — Давай не будем сейчас об этом, хорошо? — нарочито мягко попросил ее отец. Похоже, он вообще не умел повышать голос. Однако скрывать чувства — тоже. Я услыхал про Желтый Список, когда уже протискивался в оранжерейный люк, но не выдержал и удивленно обернулся. Взгляд Наума Исааковича смущенно блуждал, а на лице опять играли, сменяя друг друга, разнообразные чувства. И опять среди них отсутствовала радость. Да, весьма и весьма любопытные вещи сообщила Кэрри. Тихий и добродушный человек — такое впечатление сложилось у меня о соседе за эти два дня — умудрился-таки когда-то совершить правонарушение и угодить в Желтый Список хранителей закона — маршалов. Я, правда, толком не расслышал, по какой причине но уточнять момент был неподходящий — мы вероломно проникали в чужие частные владения. |
