|
– Включая и меня? – Конечно! Кто затеял все это ради освобождения Пампы? Марко вперил в меня взор. – По вашему получается, что положение безвыходное. Мы не можем сообщить полиции и не можем не сообщить полиции, то есть – положение безвыходное. И это я назвал «шедевром»? – Именно это, и вы совершенно правы. Догадка была блестящая, и я даже подумываю о том, чтобы просить прибавки к жалованию. У нас есть дубина, которой мы можем пригрозить миссис Уиттен, а, следовательно, и всем ее отпрыскам. Если ее еще не разрезали на кусочки, мы можем позвонить и сказать, что в течение часа желаем видеть ее у нас вместе со всем семейством. Но, как мне думается, это не выйдет. Значит остается одно: убедить мистера Вулфа сесть со мной в машину и немедленно поехать туда. Я не обращал внимания на недовольное хрюканье, раздававшееся из кресла Вулфа. – Вот уже много лет, – продолжал я как ни в чем ни бывало, – я убеждаю его отказаться от правила не выходить из дома по делам. Но больше тратить на это силы не намерен. Тем более, что в данном случае ни вы, ни Пампа не являетесь нашими клиентами, и Вулф заявил, что не возьмет с вас денег. Он оказывает вам дружеское одолжение, поэтому тут нет никакого нарушения установившихся правил. – Вы имеете в виду визит к миссис Уиттен? – спросил Марко. – Вот именно. А почему бы нет? – И вас впустят в дом? – Вы чертовски правы: впустят! Особенно, если ей звонил доктор, а я ставлю десять против одного, что он это сделал. – И что даст визит? – Хотя бы то, что в нашем присутствии второго убийства не будет. Обстановка сама подскажет, как нам действовать дальше. Могу прибавить, что первое мое посещение дало кое какие результаты. Марко, потрясая руками, подбежал к Вулфу: – Ниро! Ты должен поехать! Немедленно! Должен! Прошу тебя… Вулф приоткрыл глаза и скорбно вздохнул. – Но ведь это единственный выход! Ведь Арчи… – Я все слышал, – полуприкрытые глаза заметили недопитый бокал пива. Вулф взял его и выпил, затем посмотрел на меня. – Тут есть одно слабое место. Ты утверждаешь, что, если мы скроем эту информацию от полиции, и миссис Уиттен окажется убитой, у нас будут неприятности. Почему? С точки зрения закона мы совершенно чисты. Морально мы чисты тоже. Предположим, что мы принимаем за правду объяснение миссис Уиттен. Стало быть, со стороны детей ей не грозит никакая опасность. – Неужели вы верите ее объяснениям? – спросил он. – Даже тому, что она не знает, кто на нее напал – мужчина или женщина? – Почему бы нет? Я встал, простер руки к небу и снова сел. – Но это нелогично, – загорячился Марко. – Твои вопросы показывают, что ты уверен: она соврала доктору. Я не вижу почему… – Пусть! – сказал я в отчаянии. – Он отлично знает, что она соврала. Если бы он любил спорить, то заключил бы пари, что миссис Уиттен порезал один из ее отпрысков – в доме или вне дома, это не имеет значения – и ей известно, кто это сделал. Я лучше знаю Ниро, чем вы, Марко. Оставить кабинет и поехать ночью по улицам, полным опасности?! С ума сойти! Куда приятнее лечь в постель и хорошо выспаться, а за это время, кто знает, может такое произойти, что облегчит все дело. Вот в чем загвоздка. Ему лень, Марко! – Отчасти, да, – честно признался Вулф. – Весьма очевидно, что миссис Уиттен находится в опасности. Но обуревает Арчи вовсе не благородная страсть уберечь ее от дальнейших покушений. Она слишком стара, чтобы такая страсть обуревала Арчи. |
