– Нет, ты, кажется, даже не понимаешь ситуации. Тебе дали понять, какое место ты занимаешь в училище, а ты, вместо того чтобы возмутиться, соглашаешься выносить горшки.

«Горшки, да», – мрачно подумала Катя. Этот аспект она как то упустила из виду. Ей работа сиделки виделась в романтическом свете. Вот она сидит читает Маргарите Матвеевне газету, вот поправляет ей одеяло, дает попить… Потом подходит к соседней кровати, спрашивает, не нужно ли чем помочь…

И эта прелестная картинка оказалась грубо перечеркнута. Катя засомневалась, под силу ли ей будет подавать судно, но теперь уже ничего нельзя было поделать.

– Что ты молчишь?

Следовало срочно что то сказать матери, иначе она могла бы счесть, что Катя ее игнорирует и оскорбляет молчанием.

– Но, мама, Маргарита Матвеевна нуждается в помощи.

– Это я понимаю. Только не могу понять, почему на должность сиделки выбрана именно ты! Что, у вас нет сотрудников без высшего образования? Уборщицы какой нибудь? Конечно, ты должна исполнить свой долг перед старушкой, навестить ее, принести передачку, но ни в коем случае нельзя превращаться в бессловесную сиделку. Или ты не чувствуешь, насколько это оскорбительно для тебя?

– Но что же делать?

– Не знаю! Во всяком случае, нельзя было соглашаться на это возмутительное предложение. Я думаю, что на твоем месте немедленно подала бы заявление об уходе, если бы мне так определенно дали понять, что не ценят меня как специалиста.

– Наоборот, меня считают очень добросовестным работником. Поэтому и выбрали на роль сиделки.

– Разумеется! Никак иначе! А о том, что у тебя конкурс на носу, они просто забыли! Они совсем не подумали о том, что если твои ученики победят, то все лавры достанутся тем педагогам, которые заменят тебя, пока ты будешь изображать из себя мать Терезу. Ни на секунду об этом не подумали, уверяю!

Черт, а ведь и правда! Катя совсем упустила это из виду. Нет, все таки мама всегда смотрит в корень. Валентина Петровна наверняка уже вцепилась в ее девочек, как щука. Если они победят, хотя бы одна из них, то Валя разнесет по всей вселенной, что готовила их к конкурсу именно она, присвоит себе все заслуги педагога, а о Кате даже не вспомнит.

– Мама, это не первый и не последний конкурс. Мне важны не лавры, а сознание того, что я вырастила хороших музыкантов.

– Да что ты говоришь?!

Конечно, мама права. Кате хотелось бы стоять рядом со своими девочками во время их триумфа, может быть, ее даже показали бы по телевизору. Она смогла бы повидаться со старыми друзьями, с однокурсниками. Действительно, почему это Петр Петрович выбрал ее ходить за старухой? Маргарита Матвеевна не была ее наставницей, просто около года преподавала в их группе теорию музыки, и у Кати не было перед ней никаких обязательств. Почему он обратился именно к Кате? Знал, что она не откажет? Или она была не первой, просто остальные оказались умнее?

Светка – так звали новую докторицу – и Цырлин сразу невзлюбили друг друга. Ян, конечно, был от Светки тоже не в восторге, но относился к ней спокойно, понимая, что даже это все таки лучше, чем ничего. Клавдии Ивановне Светка понравилась. Вера надеялась, что она, пройдя хорошую школу на первом отделении, сможет подрастрясти больных на бабки. И только Цырлина всего перекашивало от вида молодой врачихи.

Ян думал: не влюбился ли, часом, почтенный отец семейства? Слишком уж он придирался к новенькой…

Светка в долгу не оставалась. Она вообще вела себя нагло, бурно реагировала на любые замечания, так что с патриархальной атмосферой, прежде царившей в ординаторской, пришлось распрощаться.

Подойдя к двери, Колдунов поморщился. В ординаторской опять ругались.

– Вы, доктор, не имеете даже понятия о терминах, – Цырлин всегда изъяснялся подчеркнуто интеллигентно, – вы позволяете себе говорить недопустимые вещи.