Здесь ему нравилось гораздо больше. Не то чтобы он был любителем чая, да и таких кукольных бутербродиков понадобится штук сто двадцать, чтобы накормить взрослого мужчину, но часть его задания в Бивертоне заключалась в том, чтобы собрать информацию о потенциальной рабочей силе для новой фабрики. Эти дамы давно живут в городе и, совершенно очевидно, знают здесь всех. Так что он выкачает из них информацию, попивая чаек из чашки, которая была вызовом его мужскому началу. Все-таки поработать сегодня вечером ему удастся. Джо хотел расспросить побольше о достопочтенном докторе Эммете Бивере, когда им снова помешали. Вошли еще две пожилые женщины. На первой были древний розовый костюм от Шанель и нитка крупного жемчуга, и Монткриф мог бы поспорить, что камни настоящие. Ее сумочка и туфли были в тон.

– Надеюсь, мы не опоздали к чаю, – вежливо сказала она. – Мы с мадам Диор вдруг решили, а почему бы нам не отведать ваших отменных пирогов, дорогуша. – Она подошла к Эмили, и они обменялись приветствиями.

Мадам Диор подождала, пока женщина в костюме от Шанель пройдет в комнату, и вошла сама. Она сделала это так, как делали актрисы тридцатых годов, выходя на сцену. Ее короткие черные волосы покачивались во время движения, и она смотрела по сторонам большими, обрамленными черными ресницами глазами. Ее кожа была белой, а помада ярко-красной. На ней были черные брюки и свободная блузка с абстрактным рисунком. В руке она держала мундштук с длинной тонкой незажженной сигаретой. Такие мундштуки можно увидеть только в старых фильмах или на костюмированных балах.

– Конечно, вы не опоздали. Проходите, – сказала Эмили, поднимаясь.

– Мисс Тревельен, мадам Диор, позвольте представить вам Джо Монткрифа.

Он встал, как научили его делать при появлении дамы в комнате много лет назад в подготовительной школе. В наши дни не часто такое увидишь, но среди людей, которым за семьдесят, это все еще было в моде.

Мисс Тревельен пожала ему руку и отошла к креслу, что стояло около этажерки с фарфором и серебряными безделушками, место которым было разве что в музее или антикварном магазине.

– Может быть, вам будет удобнее на диване, рядом с тетушкой Олив? – спросила Эмили.

– Мне и здесь неплохо, дорогая, спасибо.

– Я так счастлива познакомиться с вами, – сказала француженка прокуренным голосом с сильным акцентом, выбрала кресло ближе к нему и приняла чашку чая из рук Эмили, которая снова почувствовала себя хозяйкой.

– И я рад знакомству, – сказал Джо. На самом деле ему было уже не так весело, потому как, судя по всему, разговоров об «интимных целительницах» больше не будет. С другой стороны, чем больше пожилых дам он сможет расспросить, тем больше он соберет информации о городе и рабочих, что живут здесь. Джо уже намеревался задать основной вопрос, когда краем глаза заметил удивительную вещь. Женственная мисс Тревельен, носившая жемчужные бусы стоимостью под десять тысяч, стащила с этажерки серебряную безделушку и сунула в сумочку.

Он посмотрел по сторонам, желая убедиться, что это видел еще кто-нибудь, но все разговаривали, наливали чай или брали с тарелки бутерброды.

Джо оказался в затруднительном положении. Должен ли он предать огласке тот факт, что старушка обокрала хозяйку, или ему стоит держать рот на замке?

Он решил промолчать, когда заметил, что Эмили, застыв с крохотными блюдцами в руках и еще более крохотными салфетками на них, гневно смотрит на мисс Тревельен. Он был совершенно уверен, что сумка пожилой дамы стала еще тяжелее, а на этажерке не хватало еще одной безделушки.

Он на какой-то миг встретился взглядом с Эмили и отчетливо понял, словно она произнесла это вслух: «Держите язык за зубами». Он так же взглядом постарался ответить ей: «Вас понял».