«Жила Ольга вместе с сыном своим Святославом, — повествует Древнейшее сказание сразу после рассказа о скандале с греческим послом, — и учила его мать принять крещение. Но не ценил он слов тех и в уши не влагал себе; а если кто хотел по своей воле креститься, не возбранял ему, только ругался.

Неверующим ведь вера христианская — юродство; не смыслят ведь, не разумеют, во тьме ходят, не видят славы Господней; огрубели сердца их, и ушами тяжко слышать, а очами видеть. Сказал ведь Соломон: "Делатель нечестивого далек от разума; поскольку звал вас — не послушали, обратился к вам, и не внимали, но отвергли мои советы и обличениям моим не внимаете; возненавидели ведь Премудрость, а страха Господня не пожелали, не хотели внимать моим словам, презрели обличения мои".

Так и Ольга часто говорила: "И я, сын мой, Бога познала и радуюсь; если и ты познаешь — радоваться начнешь".

Он же не внимал, говоря: "Как захочу я закон иной принять один? А дружина смеяться начнет и ругаться!"

Ольга же сказала ему: "Сын, если крестишься, все будут то же творить".

Он же не послушал матери, следуя нравам языческим; ибо не ведал, что кто матери не послушает — снова в беду впадет, как сказано: "Если кто отца не слушает или матери — смерть примет".

Этот притом гневался на мать. Соломон же сказал: "Поучающий злых наживет себе беды, обличающего нечестивого самого оскорбят; ибо обличения для нечестивых, как язвы. Не обличай злых, чтобы не возненавидели тебя".

Но все равно любила Ольга сына своего Святослава, говоря себе: "Воля Божия да будет; если хочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, да возложит им Бог на сердце обратиться к Богу, как и мне Бог даровал".

И, говоря так, молилась за людей и за сына все ночи и дни, воспитывая сына до возмужалости его и до совершеннолетия его».

Совершеннолетие Святослава, то есть достижение им двенадцати лет (возраст начала военных походов юных княжичей), наступило еще в 952/953 году, а в 957-м, при возвращении крещеной Ольги из Константинополя, ему было уже 16–17 лет — возраст взрослый по всем статьям. До какого же «мужества» мать собиралась его «вскармливать», если буквально понимать выражение летописи? Начальный свод и «Повесть временных лет» в этой дате едины — до 964 года, когда Святослав «возрос и возмужал» в возрасте… 23–24 лет. Да у нас юношей много раньше в армию берут! Это было не просто нехарактерно для той эпохи. Это был нонсенс, объяснимый только тем, что мать не желала признавать сына взрослым и передавать ему власть над страной.

Власть на Руси она так сыну и не передала. До смерти Ольги Святослав будет только полководцем в далеких походах, помогая матери на Руси лишь по ее настойчивой просьбе — и спеша обратно в поход. Но и Ольга, в свою очередь, не могла осуществить крещение Руси против воли сына. Именно его видели символом единства только что родившейся страны народ и, что гораздо важнее, воины, среди которых он вырос и с которыми провел всю жизнь.

Воины крепко держались за своего громового бога Перуна, хотя и не были так уж нетерпимы к иноверию, как показывает нам летопись. Согласно договорам Руси с греками, все «послы от рода руского», вне зависимости от того, что большинство их носило скандинавские, германские, франкские, западнославянские, степные и кавказские имена, дружно клялись именно Перуном и своим оружием. В раскопках дружинных курганов археологи весь X век находят — хоть и не так часто, как многие считают, — перевернутые Т-образные подвески: молоточки Тора, скандинавского аналога Перуна, который, однако, не был на севере Европы главным богом воинов.