Рассказ о ратификации этого договора, приведенный в «Повести временных лет» сразу после его текста, рисует совершенно идиллическую картину одновременной клятвы язычников и христиан в Киеве:

«Наутро призвал Игорь послов и пришел (с дружиной. — А.Б.) на холм, где стоял Перун. И сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его — сколько было язычников между русами. А христианскую русь приводили в церковь Святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы и Хазар, — это была соборная церковь, ибо многие варяги были христианами».

Возможно, именно в указании «Повести временных лет», что христианами были варяги, кроется объяснение конфликта княгини с ее сыном-язычником. Ведь при наличии собора в Киеве и священника в свите княгини говорить о «скрытом христианстве» Ольги, как пытаются многие историки, нельзя. Составитель «Повести» не устает подчеркивать, что первые христиане были именно из варягов. Когда Владимир Святой позже провел языческую реформу, обновил капище в Киеве и решил публично приносить Перуну человеческие жертвы (из-за чего «осквернилась кровью земля Русская и холм тот»), для умерщвления, согласно «Повести», избран был именно юноша-варяг.

Упор на варяжскую версию христианства до Крещения Руси в 988 году имел для летописца большой смысл. Он позволял возвысить подвиг первой просветительницы страны Ольги, ее внука Владимира Святого и правнука Ярослава Мудрого: ведь княгиня заронила семя христианства, Владимир засеял им землю Русскую, а Ярослав взрастил всходы, просветив страну книжным учением. Эта стройная концепция не учитывала, что русская православная епархия существовала к моменту крещения Ольги почти столетие, с 860-х годов.

Но летописец не мог признать, что первого епископа на Русь пригласили неведомые князья — ведь они, очевидно, не были от рода Рюрика, который уже Начальный свод искусственно отождествлял с «родом руским»! Отрицать, что христианство на Руси было и до Ольги, летописец не решился. Но нашел выход, объявив его христианством варяжским, не русским, — и свою концепцию спас. Русь просвещали Ольга, Владимир и Ярослав, а все, кто уже не нуждался в этом просвещении, были названы варягами.

Правда, в договорах Руси с греками, включенных в «Повесть временных лет», наши христиане прямо говорят: «мы от рода руского». Однако если объявить «род руский» варягами, как это было сделано в летописях XI–XII веков, и уточнить, что это были особые варяги (русские язычники, надо полагать), а были варяги другие (вот они-то и христиане!), все становится на свои места. Мы эти логические маневры летописцев понимаем, но всё же должны рассмотреть и вопрос о христианах-варягах, которые на Руси, среди крестившихся до Ольги и Владимира славян, тоже вполне могли быть.

Какие варяги с Балтики и Северного моря могли столь прилежать христианству? Прежде всего даны, среди которых давно действовали католические миссионеры и святой конунг которых Харальд I Синезубый сам крестился через три года после посольства Ольги, в 960 году. Он постепенно продвигался в крещении данов и боролся за насаждение христианства на захваченном им юге Скандинавии. Однако шведы от крещения отбились, а их святой конунг Олаф Шётконунг, крестившийся в 1008 году, при жизни так и не преуспел в жестокой борьбе за распространение христианства среди подданных. Святой конунг Норвегии Олаф Харальдссон, крестившийся за границей около 1013 года, объявил Норвегию христианской страной на тинге (народном собрании) в 1024 году, но, несмотря на массовые сожжения непокорных, сопротивления язычников не сломил. Как и шведский Олаф, норвежец стал мучеником, пав в бою со своими языческими подданными. В X же веке, при княгине Ольге, жители Скандинавского полуострова даже в торговом городе Бирке изгоняли миссионеров и свято хранили языческий похоронный обряд.