Государственная система Ольги делала присоединение земли вятичей выгодным, тем более что выше по Волге славяне успешно колонизировали земли союзных им финно-угорских племен муромы и мери со столицами в Муроме и Ростове. Еще выше по Шексне и Мологе лежали владения новгородских словен, через которые проходил водный путь в Балтику. Весь север, как мы помним, до Ольги князей-разбойников тоже не интересовал: он был отдан на откуп варягам, хорошо понимавшим значение Великого Волжского пути с точки зрения торговли и грабежа.

Княгиня смотрела на этот путь именно с точки зрения международной транзитной торговли. Она, торговля, шла от Великого шелкового пути на южном берегу Каспия до торговых городов на Северном море и была едва ли не более выгодной, чем вывоз товаров в Византию и перепродажа ромейских богатств на Балтике. Но для мирных караванов Великий Волжский путь был в начале правления Ольги перекрыт трижды. В среднем течении великой реки (примерно от современного Волгограда до Сызрани) купцов грабили воинственные буртасы. Расцветшая в X веке Волжская Булгария требовала с купцов пошлины, а часто их грабила. В Поволжье и Донских степях гнездился загнивающий, а потому особенно жадный Хазарский каганат.

Дальше по маршруту торговых ладей тоже было неспокойно. На берегах Каспия, помимо старых воинственных племен, яростно сражались друг с другом всадники под зеленым знаменем Пророка. Движение вдоль берегов моря на юг, где проходил Шелковый путь, было весьма опасно. Даже Вещий Олег, если это был он, с большими силами русов не смог удержать там город Бердаа.

Древнейший сказитель продемонстрировал, насколько Святослав и его дружинники были далеки от проблем геополитики. Не случайно, по его рассказу, «возмужав», князь попросту рассылал вызовы «в страны, говоря так: "Хочу на вас идти"». Желающих помериться силами с никому не известным воином не нашлось, но князь не унывал. Придя в 964 или 965 году «на Оку реку и на Волгу», он «нашел» (буквально: «налез») вятичей. И сказал вятичам: «Кому дань даете?» — «Хазарам дань даем, по шелягу с рала», — ответили вятичи. Дань была посильной — по монете с сохи — участка земли, обрабатываемого одним землепашцем, оратаем. Добровольно менять ее на дань русскому князю вятичи не желали. Хазары легко могли прийти к ним по воде и по льду замерзших рек. А защита от князя из Киева выглядела сомнительной.

Святослав со своими превосходными воинами мог нанести сильному союзу племен вятичей сколько угодно поражений. Но не мог завоевать их скрытые в густых лесах владения. С войском максимум в несколько тысяч дружинников он вообще ни одну страну, народ которой не был разобщен, завоевать не мог. Князь сделал правильный выбор. Он вернулся домой и в следующем году пошел на хазар. Каган со своей прославленной конницей вышел против князя — и на этом трехвековая история Хазарского каганата (650–969) закончилась. Древнейшее сказание и основанные на нем летописи говорят об этом великом походе возмутительно кратко:

«В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли против него во главе со своим князем каганом. И сошлись биться, и одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов, и привел к Киеву». Последние слова сохранила только Новгородская летопись. В Ипатьевской написано: «И пришел к Киеву», в Лаврентьевской этих слов вообще нет. Киевские летописцы не были в восторге от постоянного пополнения населения их города разными народами, подчеркивая чистоту и особость полян.

То, что Святослав сокрушил Хазарский каганат, казавшийся прочным и могущественным даже восточному римскому императору, — несомненно.