Так на дыбах, виселицах и плахах трагически и кроваво завершалась история стрелецких воинских формирований, выполнявших одновременно охранные и полицейские функции. После стрелецкого розыска 1698 года само слово «стрелец» стало приравниваться к слову «изменник» — обозвать кого-нибудь «стрельцом» означало заподозрить его в измене.

Слово и дело

При Петре Великом розыскное дело получило «великое» развитие. Переустройство страны, всемерное напряжение физических и душевных сил народа и вызванное этим недовольство и сопротивление широких его слоев требовали от царя крепкой узды и сильной власти.

Интерес Петра к сыску объясняется как личными пристрастиями, так и острой борьбой за власть, которую он выдержал в молодости. Недоверчивый и подозрительный от природы, он всегда считал, что его подданных могут удержать в узде только страх и жестокое насилие. Сыскным делом у него занимались сразу несколько служб: Преображенский приказ, так называемые майорские канцелярии, Тайная коллегия и Тайная канцелярия. При Петре же до невиданных доселе размеров развилась жуткая практика слова и дела.

Сначала, естественно, было слово, а потом уже по нему фабриковали дело… Магическая, жуткая фраза: Слово и дело! Достав i палея в наследство от прежних времен, она произносилась на Руси — и при Петре, и после него — часто, пожалуй, даже слишком часто. Предназначалась эта сыскная практика отнюдь не для «высокородных господ» и произносились роковые слова не в княжеских и графских дворцах и гостиных, а в основном в шинках, кабаках и на грязных улицах простыми людьми, и адресовались такому же «подлому» уху. Для государственных преступников из числа сановных лиц существовали иные правила обращения при аресте и задержании. К ним приходили неожиданно, без всякого предупреждения, давали время на то, чтобы одеться, и уводили в Тайную канцелярию.

Какое государственное преступление мог совершить крестьянин, солдат, мелкий чиновник? Да никакого, кроме словесного. Вот за произнесение «предерзостных» слов в адрес царствующей особы в основном и заводили дела. Настоящих, серьезных заговоров против Петра практически не было: вздыбленная Россия безропотно принимала реформы царя и своими костьми укладывала путь к российским победам и «парадизам». Настоящее «зловредство» могли учинить люди грамотные и знатные.

Лишь самое крупное из производившихся при Петре дел — дело царевича Алексея — может рассматриваться как государственный заговор. Следствием по делу опального царевича было вполне доказано, что он вынашивал изменнические планы и желал гибели всем начинаниям своего отца. Петр I лично допрашивал своего сына. В ходе следствия применялись и пытки: сохранились документы, свидетельствующие о том, что 19 июня 1718 года в Петропавловской крепости Алексею было дано 26 ударов кнутом. Отец уклонился от вынесения прямого решения по делу сына, поручив эту тягостную, но совершенно ясную для него процедуру высшим чинам своей гражданской администрации, генералитету и духовенству. 24 июня 1718 года послушный царю «синклит мудрецов» вынес царевичу смертный приговор, который так и не был официально приведен в исполнение.