Сон Митрофана, где матушка бьет батюшку, оказывается в руку. Мужья часто пребывали под каблуком у властных жен. Крайне недоброжелательный наблюдатель Шарль Массон писал в конце века: «Многие хорошо известные генералы были в эту эпоху в полном подчинении у жен своих. Управляющий Финляндией граф В. Пушкин не смел шелохнуться, не послав курьера к жене своей за советом. Граф Иван Салтыков и нравственно, и физически стоял ниже жены своей, а военный министр прямо дрожал перед своей свирепой половиной. Но не подумайте, что это… подчинение происходило от рыцарского отношения… Женщины, упомянутые мною, все старые, некрасивые и злые. Подчинение это в буквальном смысле было подчинением слабого сильному, малодушием перед храбростью, глупостью или даже безумием. На стороне женского пола было естественное превосходство».

Именно такое слабоумие демонстрирует «дурак бессчетный» Простаков. «Презлая фурия» жалуется Милону: «Урод мой вас прозевал… Уж так рохлею родился, мой батюшка… На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Иногда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего-то я с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел. Ничем не проймешь. Ежели столбняк и пройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка».

Простаков имеет одно достоинство: «По крайней мере… он смирен». Чего не скажешь о жене: «Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык подвешена, рук не покладываю; то бранюсь, то дерусь; тем дом и держится». Хозяйка требует от мужа «наказать путем виноватого», но он кроток, «как теленок».

«Присутствовать хотя бы при наказаниях, которым часто подвергаются рабы, — продолжал Массон, — и выдержать это без ужаса и негодования можно только в том случае, если чувствительность уже притупилась и сердце окаменело от жестоких зрелищ. Еще возмутительнее, когда при экзекуциях присутствуют и даже распоряжаются ими женщины… Провинившегося сейчас же уводят на двор или прямо в переднюю, и наказание приводится… под шум еды и смех… Не я первый заметил, что русские женщины в общем жестче мужчин».

Неприятное свидетельство. Но не такова ли Простакова? Кто же стал ее жертвой в пьесе? Уголовные дела свидетельствовали, что чаще всего от гневливых барынь страдала женская прислуга. Салтычиха, например, била своих горничных за «нечистоту в мытье платьев и полов». Сходными были требования и других изуверок. В 1769 году солигалицкая помещица Марина за непослушание наказала четырнадцатилетнюю горничную верховой езжалой плетью и била головой о стену, отчего девушка скончалась. Капитанша Кашинцева тогда же довела свою дворовую побоями до самоубийства. Унтер-шахтмейстерша Гордеева убила служанку поленом. Вдова тайного советника Ефремова призвала на квартиру трех солдат и приказала высечь батогами свою дворовую девушку «за чинимые ею противности, воровства и побеги». На следующий день несчастная скончалась от «пребезмерного битая».

На этом фоне зритель легко воображал «варварства» Простаковой. Очень подозрительно выглядит эпизод с дворовой девкой Палашкой. Вместо нее на зов барыни прибегает нянька Еремеевна. Хозяйка недовольна: «А ты разве девка, собачья дочь? Разве у меня в доме, кроме твоей скверной хари, и служанок нет?» Нянька отвечает: «Захворала, матушка, лежит с утра… Такой жар рознял, без умолку бредит». И удостаивается от барыни: «Лежит! Ах она бестия!.. Бредит, как будто она благородная!»

Не следует думать, будто Палашка простудилась. Следственные дела нередко упоминают жар и даже антониев огонь в ранах как причину смерти после наказания.