Все это можно только приветствовать. И для воодушевления московских властей на новые подвиги по спасению протухшей реки мы дарим им рассуждение английского философа и историка искусства Джона Рёскина.

«Нельзя придумать для здорового воспитания лучшего средства, чем сохранить каждый ручей на возможно большем протяжении чистым, полным рыбы и легко доступным для детей. Лет тридцать назад существовала небольшая и неглубокая речка Вандель, струившаяся через проезжую дорогу под мостом для пешеходов у подошвы последнего мелового холма возле Кройдона. Увы, приходили, уходили люди — и речка исчезла навсегда. Местные власти давно уже выстлали кирпичами русло, по которому она протекала. А между тем этот поток с водившимися в нем пескарями имел для воспитательных целей больше значения, чем тысячи фунтов, которые ежегодно тратятся на приходские школы; этот поток принес бы большую пользу даже в том случае, если бы каждый грош из этих тысяч вы употребили на то, чтобы заставить молодежь изучить свойства кислорода и водорода, вызубрить названия и скорость течения всех азиатских и американских рек» (158, 193).

* * *

Перекинутый через Яузу Ростокинский акведук нёс свои воды в одну сторону, Яуза — в другую. Этот перекресток двух течений имел какую-то философическую привлекательность. И пусть акведук давно не используется по назначению, место это по-прежнему сокровенное. В нем есть что-то важное не только по виду, но и по самой сути. Здесь слышно, как неумолчно струился вода бытия. «Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем» (Иов, 11, 16).

Живая река в городе… Пожалуй, она и правда стоит дюжины аптек.

В древности Троицкая дорога от Ростокина и до Мытищ шла вдоль берега реки. На этом участке на голубую нитку Яузы нанизано было много старинных сел, достойных упоминания в истории. Пройдем по этому археологическому каталогу.

Свиблово

В нескольких километрах от Ростокина, выше по течению реки, располагались села Свиблово и Медведково. Это были старые вотчины московской знати, близкие к столице, связанные с ней рекой и дорогой. Отсюда хозяева получали всё необходимое (продовольствие, дрова, сено) для своих московских усадеб.

Свиблово — как глубокий колодец в прошлое. Оно получило свое название от имени владельца — боярина Федора Андреевича по прозвищу Свибл. Он верой и правдой служил Дмитрию Донскому, строил по его указанию одну из башен Московского кремля, до сих пор сохранившую его имя — Свиблова башня.

Позднее Свиблово перешло к Плещеевым, затем к Нарышкиным. Первым из них селом владел Кирилл Алексеевич Нарышкин — дальний родственник царя Петра I. (Дед К. А. Нарышкина и дед матери Петра Натальи Кирилловны Нарышкиной были родными братьями.) В Северную войну К. А. Нарышкин был комендантом Нарвы и Дерпта. Он отличался свирепостью и алчностью. В качестве трофеев он вывез из Лифляндии не только множество ценных вещей, но и пленных шведов, владевших различными ремеслами. Они были поселены в свибловской вотчине Нарышкина и построили ему здесь роскошный по тем временам двухэтажный дом (160, 670).

Благодаря Бога за свое преуспеяние, А. К. Нарышкин (вероятно, руками все тех же пленных шведов) возвел в Свиблове и церковь во имя Троицы, освященную в 1708 году.

(Любопытно было бы составить перечень того, что сделано было в России руками пленников разных войн, от Ливонской до Второй мировой.)

После кончины А. К. Нарышкина, дослужившегося до поста московского губернатора, вотчина вернулась к Плещеевым. От них Свиблово (в просторечии — Свирлово) перешло к Голицыным.

В Сриблове бывали многие искавшие дачного покоя известные люди России. Карамзин жил здесь в летние месяцы в 1801 — 1803 годах. Здесь он пережил тяжелую семейную драму — кончину горячо любимой жены. Отсюда историк отправлялся в поездки по Подмосковью, описание которых он публиковал потом в своем журнале «Вестник Европы».