Удар колокола, что висел перед входом в Филипповскую церковь, к которой примыкала наша гостиница, точнее сказать, Святительский корпус, приглашал к ранней.

Утренняя тишина сразу же оживала, начинала полниться шепотами, шагами, приглушенными благословениями, но на сей раз уже не воображаемыми, как это было ночью, но совершенно живыми, естественными для действующей обители.

Наместник Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря игумен Иосиф приехал на остров в 1992 году. До этого, в конце 80-х, он восстанавливал Оптину и Толгский монастырь под Ярославлем.

В те же годы в числе добровольцев в Оптиной пустыни работал и я. И вот, спустя годы, встретились на острове, будучи знакомыми, разумеется, заочно. Но в то время эти пути были исхожены многими, и потому, приехав, например, на Соловки или в Оптину, в Кириллов или на Спас-Каменный, что на Кубенском озере, можно было встретить знакомых людей, увидеть знакомые лица.

В Оптиной Введенской пустыни Иосиф пробыл недолго, оставив при этом у паломников и трудников по себе приятные воспоминания — деловит, обстоятелен, строг в меру.

Однако, оказавшись на Соловках, что и понятно, столкнулся с такими трудностями, о которых на материке и подумать было невозможно.

То, что пришлось увидеть на острове в 1997 году, уже не шло ни в какое сравнение с тем, что увидели духовник обители игумен Герман и настоятель игумен Иосиф на острове в начале 90-х: полузатонувший, полуразрушенный ковчег посреди Белого моря

Петр Михайлович Леонов вспоминал: «...А потом все вместе пошли в храм. Службы тогда совершались еще в домовой церкви, расположенной на втором этаже монастырской постройки у Никольских ворот в Северном дворике. На первом этаже, прямо под церковью, бойко работал магазин РайПО, в котором продавали не только хлеб и продукты, но и спиртное, и курево. Представляете, дьякон ладаном в храме кадит, а под ним пьяный мужик вонючей “Примой” чадит... Слава Богу, что все это позади. После долгой церковной службы (отец Герман всегда служил не спеша, без оглядки на наш бешеный век, так, как, наверное, служили на Соловках во времена Преподобных) мы в благостном состоянии возвращались домой».

От Никольских ворот дорога ведет в Филиппову пустынь и на Муксалму.

Туда и отправился на второй день своего пребывания на острове.

После аэродрома вполне сносная гравийка пошла направо.

Строить взлетную полосу на Соловках начали еще во времена СТОНа в 1939 году. Найти на архипелаге такой огромный и плоский, как стол, участок земли невозможно, потому что его здесь нет. Но, как известно, для архитекторов «новой жизни» преград не существовало ни на море, ни на суше. Усилиями заключенных Соловецкой Тюрьмы Особого Назначения площадка была создана, то есть приведена к единому уровню. Точно такой же аэродром был построен и на Муксалме в десяти километрах от монастыря.

Когда ровняли площадку для взлетно-посадочной полосы, каким-то чудом не снесли каменный корпус бывшей Филипповой пустыни, расположенной на берегу Игуменского озера. Постройку спасло то, что в ней находилась лагерная командировка, предположительно здесь содержали заключенного Павла Флоренского.

Вскоре дорога испортилась окончательно, начала уходить в провалы, заваливаться в ручьи, что неожиданно выбегали из чащи, а потом вновь исчезали в грудах наваленных по обочине валунов. Полное отсутствие ветра усиливало духоту преющих болот и монотонный комариный гул, который неотступно преследовал ровно с того момента, когда гравийка вошла в лес.

Помыслилось, что надо было идти через аэродром, там хоть изредка веет прохладой, доносящейся с моря. Впрочем, решение было принято явно с большим опозданием — непроходимый кустарник все попытки свернуть с дороги сделал бесполезными. Значит, так и надо идти, воображая себе, что точно так же, через лес, топь, комариные полчища пробирался в свою пустыню соловецкий игумен Филипп (Колычев).