Изменить размер шрифта - +
Но, как сказал Евангелист, «Бог не посылает нам испытаний сверх меры, но долго-терпит нас, чтобы никто не погиб, но все имели жизнь вечную» (Иоан. 3, 16).

Таким образом, упование на милость Божию, ежедневное настойчивое, напряженное получение единственно верного знания о том, что по силам, а что недоступно монаху, а также поиск ответа на вопрос — где та неуловимая грань между своеволием и смирением, дерзновением и тщеславием и явились теми спасительными «альфой» и «омегой» соловецких отшельников, когда «муж в трудах трудится собою и изнуждает погибель свою» (Притч. 16, 26).

Соловецкую зиму принято считать относительно мягкой (средняя температура самого холодного месяца — февраля — минус 10, Г)- Трескучие морозы здесь явление редкое. Наибольшие же неудобства приносит постоянное морское дыхание, ощутимое своей сыростью и ветрами, которые даже самый небольшой мороз могут превратить в лютую стужу, а самый незначительный снегопад — в непроходимый и непроглядный буран, после которого остаются гигантские заносы, впрочем, довольно быстро тем же самым ветром и раздуваемые.

Следует заметить, что в глубине острова, особенно тихими солнечными (но очень короткими) днями, сурового морского дыхания почти не ощущается, а огромные сугробы, порой в человеческий рост, спасают от резких перепадов температуры, вымерзания почвы и ветра, который, пройдя по верхушкам деревьев и вершинам островных круч, вновь уходит на побережье, превращая подтаявший на солнце снег в толстую ледяную корку.

И почти сразу наступает ночь...

Аскеты Древней Церкви, а вослед им и подвижники Северной Фиваиды рассматривали ночное время суток как период наиболее напряженный и одновременно призрачный, поскольку во сне «трезвение» мысли, «собирание воедино тела, души и ума» невозможны, и, следовательно, монах более всего оказывается подвержен осквернению разного рода нечистыми помыслами и лукавыми видениями.

«Сон есть как бы сжатие естества, образ смерти, бездействие чувств. Сон один, но много имеет начал...» — утверждает преподобный Иоанн Лествичник.

Следовательно, бегство этого «многоначалия» и праздности, строгое соблюдение дисциплины, сосредоточенность, исключение многословия и излишнего мудрования были заложены Савватием в распорядок островного жития, как это было заведено и в Кирилловом монастыре на Северском озере, и в Спасо-Преображенской обители на Валааме.

Предположительно, распорядок мог быть таким: подъем в пять часов утра, совершение молитвенного правила в келии или у поклонного креста, установленного Савватием и Германом на берегу Долгого озера, выполнение возложенных на себя послушаний, чтение Часов, в полдень — трапеза, вновь труды по хозяйству, повечерие с чтением Акафиста, вкушение пищи, молитвенное правило на сон грядущему. По воскресным и праздничным дням — в шесть часов утра чтение Часов, обедница, трапеза, выполнение послушаний, вечернее богослужение с Акафистом и молитва на сон грядущему.

Также обязательное ежедневное правило старцы совершали у образа Смоленской Божией Матери Одигитрии, с которой они прибыли на остров.

Известно, что до 1543 года эта икона считалась утраченной, но была чудесным образом обретена будущим соловецким игуменом, а впоследствии и митрополитом Московским Филиппом (Колычевым), и до 20-х годов XX века хранилась в Савватиевском скиту.

Итак, как мы видим, установленный внутренний распорядок был составлен таким образом, чтобы максимально спрессовать каждодневное бытование инока, оставляя лишь самые незначительные отрезки времени на отдых и самосозерцание. Время как таковое (времена суток и времена года), а также природные явления и катаклизмы, по сути, не воспринимаются отшельником как нечто сверхъестественное и драматическое, но вписываются в единое уставное чинопоследование, для которого нет ни жары, ни холода, ни проливного дождя, ни лютого шторма, совершенно укрепляя «неподвижность души на худое» (авва Фаласий Ливийский (ум.

Быстрый переход