Нашим клиентом был Марвин Уинклман — коротышка с печальными глазами, владелец расположенного в деловой части города агентства по продаже билетов. Только не спрашивайте меня, что такое агентство по продаже билетов. Важно другое: он считал, что жена ему изменяет, и раскошелился на пятьсот долларов задатка. Про измены меня тоже не спрашивайте. Это людские примочки. В моем мире все происходит иначе.

— Любым способом выясните, что к чему, — попросил Уинклман. — Мне необходимо знать.

Позже, отъезжая, Берни сказал:

— И зачем им всегда надо знать? Что плохого в блаженном неведении?

Ну, здесь я без понятия.

И вот мы сидим, и ничего не происходит. Листья пальмы висят над нами без движения. Берни начинает нервничать — открывает бардачок, смотрит в зеркало заднего вида, похлопывает себя по карманам. Бедняга Берни! Он больше не покупает сигареты — пытается бросить курить. Вскоре успокаивается, откидывается на спинку сиденья и складывает на груди руки. У Берни крупные, сильные руки. Я не свожу с них глаз. Время идет. Я услышал негромкий металлический звук и выглянул из окна. Дверь мотеля открылась, и из нее вышла, поправляя волосы, блондинка. Я покосился на Берни. Вот тебе на — он сидел с закрытыми глазами! Я гавкнул, не громко, а потихоньку, будто проглотил звук. Берни приоткрыл глаза. Он положил ладонь мне на холку, потянулся за фотоаппаратом и снял кадр.

Блондинка села в машину с откидным верхом и посмотрелась в зеркало. Берни сделал еще один кадр. Женщина, славно так растягивая губы, мазнула их помадой. Я тоже славно оскалился. Сам не знаю почему.

— Выглядит вполне довольной, — прокомментировал Берни.

Блондинка сдала назад, выехала со стоянки на улицу и скрылась из виду. Берни сфотографировал мотель, вспыхивающую вывеску, пальму и меня. После чего мы продолжили следить за дверью номера.

— Может, там никого и нет, — предположил напарник. — Например, ей просто нравится время от времени забираться в пустыню, чтобы вздремнуть в одиночестве. Мы как дураки приперлись в эту глухомань, а дело выеденного яйца не стоит.

Вот уж верно: выеденного яйца нам только не хватало. Омлет — дело другое, я бы не отказался. Но похоже, ни омлета, ни яичницы поблизости не предвиделось. Что-то подобное Берни сказал, когда стало ясно, сколько мы заработали на гавайских шортах: «Заварили кашу — теперь не расхлебать». Но и каши тогда не случилось. Между тем я почувствовал, что голоден. Запах бифштексов на гриле, хотя и не такой сильный, как…

Дверь мотеля отворилась, и из нее вышел мужчина — высокий, в белой рубашке и черных брюках, на ходу завязывая галстук.

— Бинго! — воскликнул Берни, не совсем понятно почему.

Я же знаю, что такое «бинго». Это такая игра, в которую играли во время благотворительного сбора средств в полицейском спортивном обществе. Я присутствовал только раз, и, наверное, больше никогда не попаду, хотя, несмотря на инцидент с моим хвостом, было очень прикольно. А какие симпатичные маленькие пластмассовые кружочки лежали на карточке начальника полиции. Но разве сейчас до игр? Берни навел фотоаппарат на мужчину, посмотрел в видоискатель…

— Боже! — вырвалось у него, и он медленно опустил камеру.

Мужчина поспешно оглянулся и этим напомнил мне злодеев, которых нам удалось поймать. Затем быстро направился к стоящему в другом конце парковки темному седану.