— Спросим Генри Ли, — предложила Мария-Тереза, — Он единственный может дать нам дельный совет.

Генри Ли — норвежец, с которым мы познакомились, когда он приезжал на Таити. Он прожил на Маркизских островах сорок два года. Капитан предупредил нас, что через два дня мы придем в его долину.

— Помнишь, он звал нас к себе, — начал я нерешительно. — Что если в самом деле сначала…

— Нет уж, — перебила Мария-Тереза. — Как это можно стеснять людей! Надо сразу строить собственный дом. И ведь у Генри Ли лавка в долине Пуамау, где живет четыреста островитян. Где же тут спокойная жизнь?

Н-да, перспективы довольно мрачные… Разве что Генри Ли сможет нам порекомендовать хорошее место. Сходить на берег где попало — нелепо, приютиться на то время, пока мы осмотримся — негде. Кстати, это один из минусов Маркизских островов, о которых большинство случайных посетителей как-то забывает. Капитаны шхун, матросы и таитяне всегда найдут приют у своих родных или у друзей в долинах. Совсем в ином положении залетный турист. После долгого плавания он сходит на берег, разбитый, грязный, мечтая где-нибудь отдохнуть, привести себя в порядок. Но где? Гостиниц нет. Маркизцы даже за деньги не пустят его к себе; ни помыться, ни переодеться, ни поесть, ни вздремнуть… И броди в пропотевшей одежде, пока идет погрузка копры, а она может продлиться несколько дней…

Естественно, немногочисленные белые, обосновавшиеся на островах, считают своим долгом заботиться о приезжающих европейцах. Мы с радостью пользовались этим обычаем, но одно дело — погостить день-два, другое — обосноваться на несколько недель. Нельзя же злоупотреблять традиционным гостеприимством. Надо знать меру.

Итак, перед нами стояла простая и в то же время сложная проблема: найти подходящее место, пока не ушла шхуна и пути к отступлению не отрезаны. То, что мы видели до сих пор, не очень обнадеживало. Но, может быть, найдется все-таки достаточно сухая, приветливая долина, в которой живет одинокий, стосковавшийся по людям поселенец? Ответить на этот вопрос мог только Генри Ли. Если и он не поможет, можно с таким же успехом возвращаться вместе с Ларри на Таити.

Чем ближе к Хива-Оа, тем хуже мы себя чувствовали. Разумеется, отчасти виной тому были большие волны и резкий запах копры из трюмов. Даже Белоснежка и Нефелине, которые обычно не боялись качки и без вреда для себя угощались копрой, начали страдать морской болезнью. Нас же просто мутило. Но даже больше, чем волны и копра, нас угнетала неопределенность. Чем-то кончится наше маркизское приключение?

Прошло десять дней, как мы покинули Папеэте. В эту ночь мы почти не спали и уже в пять утра заняли наблюдательный пост на носу. Как обычно, едва различимые, несмотря на начавшийся рассвет, отвесные серые скалы… По вот рулевой крикнул капитану в каюту:

— Эиаоне и муа!

Мы подошли к долине, которая называется Эиаоне. Поглядели на карту: так, теперь уже недолго и до Пуамау, где живет наш норвежский друг.

Все четче вырисовывалась долина Эиаоне. Светлыми полосами среди темной зелени вытянулись стволы пальм. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, мы отправились на шлюпке на берег. На фоне белого песка выделялось несколько темных фигур; встречающие указали на сарай поодаль — там хранилась копра. Матросы тотчас поспешили туда, начались переговоры на таитянском и маркизском наречиях о ценах и меновых товарах. Мы уныло сели на камень, размышляя о своих злоключениях. Вдруг сзади нас послышался бодрый голос:

— А вы как сюда попали?

Генри Ли! В соломенной шляпе и очках, в руках — бухгалтерская книга.

— Генри! — удивился я.