Миниатюризация привилась в компьютерной моде, но никак не в движении международных грузопотоков. Так что хороший океанский буксир — это две тысячи тонн железа, пластика и носового резинового набалдашника для толкания барж. Само собой, буксир не стоял на якорях. И что вы думаете протаранил этот маленький монстр, брошенный назад завихрениями потока? Естественно, он всей массой саданул в расположенные вплотную ворота — следующие по счету — теперь уже входные створки шлюза “Мигафлорес”. Понятное дело, взбесившаяся вода тоже приложила плечико.

И все повторилось. В плане того, что когда там, над сушей, воздушная волна завершила бег и отразилась от окрестных гор, здесь, в шлюзовой взаимосвязи сообщающихся сосудов, все еще бурлили потоки ищущей гравитационную впадину жидкости.

И вот теперь великанский кит по прозвищу “Фенимор Купер”, лежа на куске суши между двумя океанами, в пересохшей капиллярной полости, умирал от отсутствия воды.

1

Обработка сырья

Тюрьма — она тюрьма и есть. Место ограничения индивидуальной свободы. Искусственная изоляция от внешнего мира. Анклав изгоев, тут надо держать ухо востро. Территориальная флюктуация душевных и физических страданий. И концентрация боли тоже. Хотя вроде бы тут конкретно не Средневековье — давно шествует по миру двадцать первый век. Однако если и не боль, то возможность ее применения в любую секунду. Не верите? А попробуйте перелезть через забор во время прогулки или просто резко дернуться и отбежать в сторону в момент прохода по коридору. Вообще‑то “отбежать” — слишком громко сказано. Вас остановят еще до этого. И окрик будет самым мягким из ограничителей. И еще: если это, как в данном случае, тюрьма военная, то есть у нее своя специфика. Ибо она должна значительно превзойти по жесткости армию — структуру по самому своему устройству и предназначению строгую. И значит, сравнительно с обычной тюрьмой, есть у нее свои минусы, хотя, разумеется, и свои плюсы. Ну да не о них речь. Речь о том, что если вы попадаете в такое заведение не обычным порядком, за всякие там дезертирства, невыполнение приказов, мародерство или примитивное воровство у спящих бок о бок сослуживцев, а по несколько другому поводу, то тут вас может встретить вообще не сахар. Ведь вы же попадаете сюда вроде бы в качестве военнопленного, в том плане, что действительно взяты в плен в бою. Однако на самом деле на вас не распространяются никакие международные нормы по содержанию. Нет, понятное дело, что череда… мягко говоря, конфликтов двадцать первого века превратила многие из давнишних правил ведения войны (идиотское словосочетание) в совершенно высохшие чернильные каракули полоумных предков. Так вот, на вас лично не распространяется даже остаток ауры этих самых чернил. Ибо… Ведь вы же, по сути, не есть даже военнопленный. Вы же, страшно сказать, — наемник!

Так вот, мало того, что вы еще и наемник, вы, как выясняется, да вообще‑то и подразумевается изначально, являетесь объектом, ведающим кое‑какие секреты. А значит… В общем, кроме изоляции, режима и жесткости, от вас еще должны выведать кое‑что. Технологии тридцатых годов вносят в процесс добывания скрываемой человеком информации некоторые нюансы. Но по сути все это лишь плановое развитие давнишних наработок. Как все знают, на этом полезном для государственных и прочих громоздких структур пути человечество всегда достойно преуспевало. Что имеется против этого? Такие же большие антагонистические структуры. Ну а если их маленький болтик — человека прямоходящего — выколупали из структуры и положили под стекло? Вне своей стаи, в камере‑одиночке, под лупой следователя и большим микроскопом спецслужб, он все такое же напуганное животное, маленький таракан, мечущийся по банке.