— На балкон, эти утырки там, я видел, как они шли курить.

— Игорь, не надо! — чуть ли не взмолилась соседка. — Это того не стоит. Я знаю, что ты можешь их всех на клочки порвать, но прошу, не надо!

— Не переживай, сделаем красиво, — пообещал я. — Пойдём!

К этому моменту ярость прошла, и я уже мог прикинуть примерный план действий. И заключался он… в действии по обстоятельствам.

Мы с Настей поднялись на второй этаж и вышли на балкон. Коростылёва там уж не было, зато дымила сигаретами пятёрка великовозрастных балбесов: Бориска и четыре его друга. Один из них — долговязый блондин с нелепыми бесцветными и жидкими усиками, что-то рассказывал, а остальные ржали, как кони.

Заметив, что мы с Настей зашли на балкон, блондин заткнулся, и вся пятёрка уставилась на нас.

— Кто из вас изъявил желание переспать с моей невестой и интересовался, в какую сумму ему это обойдётся? — спросил я, сразу перейдя к делу.

— Да никто, — тут же ответил младший Жданов. — Кому она нужна?

Бориска напрягся, видимо, в его планы не входило, что я приду разбираться. Хотел просто унизить девушку, думал, она это проглотит и ничего мне не скажет от греха подальше, а тут такое. А папка-то суров. Да и я могу навешать прямо при мамкиных гостях — как с добрым утром.

— Я повторяю, кто из вас предложил моей невесте деньги за секс? — снова спросил я.

— Ну я, — нагло заявил тот самый блондин, что веселил всех рассказом на момент нашего появления. — А ты, я вижу, решил, что деньги молодой семье не помешают, раз привёл её сюда?

Балбесы заржали. Все, кроме младшего Жданова. Тот уже понял, что они встряли сильно и что зря он это всё устроил. Но было поздно.

Я внимательно осмотрел наглого блондинчика. Одарённый, явно аристократ — других друзей у Бориски быть не может. Но вот дар совсем слабый, то ли сам по себе, то ли это алкоголь его силу как-то уменьшил. Так или иначе, но я почти не видел его магической ауры.

Стоял он, опираясь правой рукой на перила балкона. Это было для меня очень кстати, я подошёл к наглецу, положил свою ладонь на его руку и тут же чуть ли не одним махом выпил из блондина всю его магию. Он прямо на глазах побледнел, и, возможно, упал бы, если бы не держался за перила. А я, недолго думая, поднёс вторую руку к его паху и сказал:

— А сейчас будет немного больно.

После этих слов моя ладонь покрылась изморозью.

Блондин хотел было дёрнуться, то я сжал его ладонь до хруста в пальцах. В его пальцах. И мрачно произнёс:

— Не дёргайся!

Остальные балбесы напряглись, но никто ничего не стал делать. Более того, никто из них мне и слова не сказал. Просто стояли и смотрели, как я разбираюсь с их другом. Похоже, те ещё трусы были.

— Сейчас ты извинишься перед моей невестой, — сказал я блондину. — И если тебе повезёт, и она тебя простит, то ради Полины Романовны, чтобы не портить ей праздник, мы посчитаем конфликт исчерпанным. Если не простит, то мне придётся, тебя наказать. И, думаю, ты уже догадываешься как. Я отморожу тебе всё твоё хозяйство. И если пипиньку тебе лекари как-нибудь нарастят и даже запустят, чтобы она работала, то с яйчишками можешь попрощаться, как и с возможностью когда-либо кому-либо ещё раз предложить переспать. Тебе их, конечно, прилепят назад для красоты, но насколько мне известно, кастрация — процесс необратимый даже при условии, что тобой будут заниматься лучшие лекари.

Бедняга побледнел ещё сильнее, его лицо даже приобрело какой-то зеленоватый оттенок.

— Ты что творишь? — зашипел Жданов младший. — Ты знаешь, что с тобой сделают за использование магии против аристократа?

— Можно проверить, — спокойно ответил я Бориске и обратился к блондину: — Будем проверять?

Тот ещё сильнее выпучил глаза и отрицательно завертел головой.