Внезапно Пампкин подскочил.

— Слушай! — воскликнул он, тряся девушку за плечо. — Голоса. Я слышу голоса.

Зигрид распрямилась, готовая к схватке.

— Они идут! — пробормотала она. — Все, как ты говорил!

Из темноты доносился звук шагов — далекий мерный топот, наводящий на мысль о слаженно марширующем отряде. Зигрид до боли таращила глаза, вглядываясь в темноту.

Послышался раскат смеха, приглушенный расстоянием. Но странным образом звук не поднимался к ним, как должно было происходить в случае приближения беженцев. Напротив, создавалось впечатление, что невидимый отряд подходит к ним с тыла.

— Это позади нас! — вскричала Зигрид, вцепившись в плечо Пампкина. — Ничего не понимаю.

— Это невозможно! Проход замурован, тебе это известно! Но возможно… Слушай!

Они замерли, стараясь умерить шум дыхания.

— Это над нами! — внезапно воскликнула девушка. — Они идут где-то выше нас!

— Если бы это было так, мы не могли бы их услышать! — возразил Пампкин.

— Но так и есть! Наверняка между двумя тоннелями существует отверстие. Нужно позвать их!

Зигрид закричала, призывая на помощь, и ее вибрирующий голос зазвенел в коридоре, как в трубе органа; каждое слово приобретало странный металлический оттенок, в котором не было ничего человеческого. Едва девушка умолкла, чтобы набрать в грудь воздуха, на потолке вдруг проступило тусклое пятнышко желтоватого света.

Справившись с первым шоком от непривычного света, девушка догадалась, что еще один тоннель, более узкий, вертикально пересекает тот коридор, пленниками которого они оказались. Отверстию в потолке соответствовала такая же дыра в полу, и Зигрид содрогнулась от запоздалого страха при мысли, что они дважды по счастливой случайности миновали этот бездонный колодец, даже не догадываясь о его присутствии. Вертикальный ход, оставленный насекомым, соединил между собой параллельные горизонтальные тоннели, пронзая их, как выпущенная из пистолета пуля пронзает налегающие друг на друга трубы.

Что-то звякнуло о стенки верхней шахты, и они увидели спускаемый на конце веревки электрический фонарик. Их зов о помощи был услышан!

— Сколько вас там? — прокричал далекий голос.

— Двое! — завопил в ответ Пампкин.

— Вы в состоянии подняться самостоятельно?

— Да, мы справимся!

Пампкин поймал конец веревки и обмотал ее себе вокруг пояса.

— Согласна? — спросил он, поворачиваясь к Зигрид.

Девушка энергично закивала — близость спасения наполнила ее силами.

Пампкин дважды дернул за веревку, и та натянулась. Мальчик стал плавно подниматься, медленно вращаясь. Зигрид смотрела, как он исчезает в отверстии потолка, с щемящей тревогой. А если канат оборвется? На секунду она представила себе Пампкина, превратившегося в живой снаряд, с головокружительной скоростью мчащийся внутри бетонной шахты, как ядро внутри пушечного ствола, навстречу верной гибели. Трение о стенки колодца тут же сорвет с него одежду, плоть, раздробит кости… Заживо лишенный кожи, он будет продолжать свое смертельное падение, из искаженного от боли и ужаса рта будет нестись замирающий вдали крик…

Зигрид встряхнулась. Зачем обязательно воображать себе худшее? Там, наверху, в параллельном тоннеле, люди наверняка уже помогают мальчику развязать веревку, перебрасываясь незамысловатыми ободряющими шутками… Она отерла влажные ладони о подол платья. Через четверть часа веревка спустилась снова. Она обвязалась ею, как сумела, и подала сигнал к подъему. Чьи-то мощные, уверенные руки тянули веревку плавно, без рывков.