Вторая, Зигрид Олафсен, — чужеземка, подобранная нашими спасателями и поступившая на работу в службу утилизации отходов. Поддалась на агитацию вышеозначенного Пампкина, совершила ряд преступных действий, приведших к гибели честного работника…

Дальше следовали разнообразные описания преступлений чудовищной парочки, а также серия фотографий из личных дел обоих — портреты в фас и в профиль. Длинная обличительная речь, призванная пробудить ярость у народных масс, грозила им адским пламенем. Хотя в глубине души Зигрид уже давно готовилась к сюрпризам подобного рода, она все-таки была шокирована. Официальное признание ее «гнусности» привело девушку в ступор. Пампкин же держался совершенно невозмутимо.

— Меня зовут Базорак, — сообщил предводитель налетчиков, — и я вас уверяю, что образчики подобной прозы прямо-таки заполонили все жилые блоки, которые мы, скажем так… посетили. Полагаю, что то же самое творится и на других этажах. Отныне вы и я находимся в одной лодке. Так что, думаю, нам стоит пересмотреть наши отношения.

И, повернувшись к стражникам, он с театральным взмахом руки скомандовал:

— Развязать их!

Зигрид в ошеломлении смотрела, как один из варваров тут же кинулся освобождать их от оков.

— Отныне вы — желанные гости среди похитителей железа, — объявил Базорак. — Можете считать наш блок вашим самым надежным убежищем. Отдыхайте, кушайте, пейте. Завтра мы обо всем поговорим.

Он мимоходом положил руку на плечо Пампкина, и на мгновение в его взгляде промелькнуло что-то от выражения глаз голодного тигра. Но улыбка тут же вернулась, скрыв истинные чувства за добродушной маской плюшевого мишки.

— Поговорим, — повторил он. — Ну а пока пусть вас проводят в место, где вы сможете как следует отдохнуть, и обеспечат вас всем необходимым. Я так хочу. Ступайте, уже поздно.

С этими словами он резко развернулся и вскоре растворился в темноте, наполнявшей дальнюю часть зала.

Зигрид и Пампкин очутились снаружи, до сих пор не понимая, что же произошло. Охранники перевели их через улицу и оставили на пороге небольшого деревянного домика, от которого за двадцать шагов разило все тем же густым запахом опилок. Закрыв за собой дверь, они обнаружили внутри стол, роль которого исполняла длинная отполированная доска, а на столе — обильный обед. Пол был застлан коврами, вокруг были разбросаны подушки. Зигрид торопливо подхватила с блюда какой-то фрукт.

— И что происходит, по-твоему? — спросила она. — Похоже, наши дела пошли на лад, разве нет?

Пампкин пожал плечами.

— Прежде чем начать бурно радоваться, подойди к окну, — жестко сказал он. — Готов поспорить, что у каждого угла дома они выставили по охраннику.

Девушка поколебалась, но все же сделала, как он сказал.

— Ты прав, так и есть. Думаешь, это ловушка?

— Понятия не имею. Готов дать руку на отсечение, Базорак что-то задумал, вот только что?

— Глядя на тебя, он чуть ли не облизывался, — заметила Зигрид. — Может, рассчитывает получить за тебя выкуп?

— Вряд ли похитители железа пользуются доверием у полиции, чтобы та согласилась заключать с ними сделки. А кроме того, в объявлении о розыске ни слова не говорится о какой-либо награде за выдачу. Нет, тут что-то другое…

Они поели в молчании, больше для того, чтобы подкрепить иссякшие силы, чем для утоления голода. К тому же царящий вокруг запах закисшего растительного сока не особенно способствовал аппетиту.

Почти сразу оба заснули тяжелым сном измученных зверей — сном без сновидений, от которого поутру остался кислый привкус во рту и замутненное зрение.