Эхомба приблизился к городским воротам, возле которых выстроилась очередь желающих попасть за городские стены. Вдоль дороги выстроились повозки с впряженными в них лошадьми и верблюдами. Тянущие огромные телеги быки стояли, покорно опустив головы. Кое‑где высились крытые фургоны, но пеших людей было куда больше. Все терпеливо ждали, когда их пропустят внутрь.

У ворот стояли с полдесятка стражников, проверявших поклажу, а изредка и заплечные мешки, с которыми местные крестьяне направлялись в город. На какой предмет проводился осмотр, что искали охранники, Этиоль не знал. Скоро подошла его очередь.

Стоявший впереди других стражник, заметив Эхомбу, почесал шрам, располосовавший щеку, и, привлекая внимание своих товарищей, воскликнул:

– Что за чудило, чуднее не придумаешь!

Потом он обратился к Эхомбе:

– Откуда идешь, долговязый?

Этиоль приблизился, прикинул: действительно, на ярко‑синюю чалму, обмотанную у стражника вокруг железного шлема, он посматривал сверху вниз.

– Пожалуй, иду с юга, – ответил он. В этот момент к Эхомбе подошел второй стражник и принялся его обнюхивать.

– Это пугало с ног до головы пропахло овцами и дымом костра. Хотя здесь есть кое‑что еще…

Знаток местных запахов еще раз прильнул к чужестранцу. Видом он точь‑в‑точь напоминал ценителя доброго вина, опробующего сбродивший напиток последнего урожая.

– Понял! От него так и несет обезьянами! Стражники расхохотались, при этом каждый старался отпустить в адрес пастуха шутку погрубее. Один из них бесцеремонно ткнул Эхомбу тупым концом копья под ребра.

– А ну‑ка рассказывай, где ты набрался этой вони? Время от времени пасешь обезьян? Сколько заработал? Гляжу, сущие пустяки.

– Да, – поддержал его товарищ, – с таким богатством в Кора‑Кери делать нечего. Наши шлюхи предпочитают звонкую монету, бананы их не интересуют.

Стражники заржали.

Эхомба помалкивал и простодушно, не моргая, смотрел на развеселившихся воинов. В этот момент начальник стражи вышел вперед и решил, что наступила минута, когда пора и власть проявить.

Между тем цепочка людей, повозок и фургонов, терпеливо ждущая, когда же наконец будет открыт проход, все удлинялась. В той стороне отчетливо слышался нетерпеливый шепот.

– Ну‑ка, ты, обезьяний любовник, отвечай, какого рода дело привело тебя в наш город? – спросил начальник.

– Проходил мимо, – с тем же простодушием ответил Эхомба.

– Что значит – проходил мимо?!

Начальник уже более внимательно оглядел чужестранца. Его подчиненные вмиг перестали смеяться.

– Мимо – это куда?

– На север, – объяснил Эхомба.

– В самом деле? Тебе лучше бы не ходить в ту сторону. Говорят, там случилась какая‑то заварушка…

Тут начальник замолчал, по‑видимому, не желая развивать эту тему, отступил на шаг, оглядел Эхомбу с ног до головы и объявил:

– Плата за проход – золотая монета.

Пастух посерьезнел.

– Что‑то я не видал, чтобы за проход платили.

Теперь нахмурился начальник стражи.

– Да неужели! Может, у тебя неладно со зрением? – В его голосе послышались зловещие нотки. – Если у тебя нет золота, отправляйся, куда глаза глядят. Не знаю, куда они тебя, слепца, заведут.

В следующий момент он наполовину вытащил меч из ножен, потом сунул его обратно, однако пальцы с рукояти не убрал.

– Я не хочу неприятностей, – сказал Этиоль.

– Так и не ищи их.

Начальник протянул ладонь. Его воины между тем начали окружать пастуха.

– Ну? – Начальник с откровенной угрозой посмотрел на Эхомбу.