Без единого звука выскакиваю и замахиваюсь «жалом». Тревога! Кувырком уклоняюсь от вылетевших справа «игл». Ледяное облако уносится куда-то в лес, а меня по инерции бросает прямо на коллегу по попаданчеству. В последнем почти убеждаюсь, как только Мина отбивает мою атаку из нижней стойки. Ну не дерутся школьницы с такой сноровкой, не дерутся! Даже Юкари б не увернулась, а в том, что Обереги заглушили бы урон, заслуга не боевых навыков, а мощного сосуда души. На одном сосуде она меня тогда и вынесла.

Начался махач на близкой дистанции. Мина соткала словом светящийся перламутром клинок, и отражала мои выпады. Умело отбивала, чувствовался знакомый стиль. Меня вдруг осенило: Да это же мой стиль, блядь! Только я мог научить этим приемам.

Отвожу кулак, обернутый алым пламенем, и врезаю уже своим кулаком Мине по корпусу. Она содрогается всем телом, едва не загибается, но держится. Еще бы не держалась, моя ведь школа, по-видимому.

И все же Щиты Сентрю это далеко не Обереги Аматэрасу. После еще пары проносов моей левой мимо блоков Мины, она рухнула и, подняв тучу скрывшего ее пепла, попыталась откатиться в сторону. Я будто на себя в зеркало смотрел.

Точно регрессор.

Только плевать мне на взметнувшуюся завесу. Зачем мне видеть бегство противника, когда я прекрасно слышу биение его сердца. Впечатываю ногу в гущу черного облака, из которого раздается сдавленный крик.

Я отчетливо различаю поддельные ноты боли. А, девушка не так проста. Раз регрессор, она тоже в курсе, что никакая завеса не спрячет от меня. Но притворилась, что не знает. И будто бы мой пинок ее достал, а на самом деле…

Черноту справа рассек перламутровый росчерк. Отбиваю не глядя и шарахаюсь прочь — подальше от вспыхнувшего рядом огненного бутона.

Обхожу Мину сзади, она будто спиной чувствует, резко разворачивается навстречу. Пепел оседает черными хлопьями на сверкающем перламутре. «Жало» и магический клинок скрещиваются. В то же время я бью левой в печень, она — коленом туда же. Оба удара достигают целей, мы одновременно крякаем.

Чувствуя, что мгновений для атаки все меньше, отвожу «жало» и обрушиваю сверкающий клинок снова и снова. Цель — только ранить, зацепить. Но Мина слишком хорошо обучена, наверняка, одна из лучших моих фехтовальщиц. Говоря «моих», имею в виду того Императора-Паука неясного.

Последний выпад «жалом» Мина лишь слегка сместила в сторону. Тем самым превратив нацеленную на ранение атаку в смертельный удар. Светящий клинок пробил перламутровые пластины на ее животе. Брызнула кровь, перламутровый меч выпал из раскрывшейся ладони. Девушка снова упала на ложе из пепла. Без подпитки эмоциональной энергии доспехи растаяли, словно лед на солнце. Бледное вспотевшее лицо посмотрело на меня.

— Еще одна лапа отброшена.

По моей команде «чешуя» исчезла. Я прикоснулся к шее Мины. Пульс учащенный, дыхание с каждым выдохом все слабее. Резкий запах окутывал рану — наружу истекала моча или желчь. И то и другое очень плохо: внутренние органы повреждены. Максимум через тридцать минут сердце Мины остановится от нехватки давления. «Скорая» не успеет добраться до глуши, девушку не спасти.

Времени мало.

Сев рядом с девушкой, перевернул ее на бок. Бережно положил на колени голову Мины. Живот ее вздулся, между синеющих губ выплеснулась рвота. Легкими касаниями пальцев я вытер ее губы и подбородок. Мина попыталась улыбнуться.

— Ты никогда не боялся замараться.

Другая моя рука погладила мокрые волосы девушки.

— Может, потому что я настолько грязный, что уже без разницы.

— Ниже, — попросила она.