Она и не представляла себе, что доверчиво угодила в западню, подстроенную Ильей! Увидев пару раз рядом с женой импозантного Яна Вепрецкого, Здоровякин практически тронулся умом. Мария вошла в порочную связь с сотрудником финансового управления, понял Илья. Она изменяет! И поэтому, с целью сбора улик, Илюша организовал Марии ночной выходной.

Разложив для детей валдаевский диван, вручив им пульты от телевизора, видео и музыкального центра, Илья смылся из квартиры. Он занял наблюдательный пост около дома, где корпела у компьютера Маша. После того как из-за бизнесмена Лабругина семья лишилась просторной квартиры в элитном доме на Первомайской улице, приходилось ютиться в «двушке».

Как назло, именно в этот вечер Ян Вепрецкий позвонил программистке и сказал, что у него накопилась целая пачка материалов, требующих обработки и присовокупления к остальному массиву данных. И Маша, не подозревая о коварстве бывшего супруга – Илья сейчас сидел в кустах возле дома, развесив уши и выпучив глаза, – сказала: «Завезите мне их».

В восемь вечера элегантный и безупречный Ян Николаевич нарисовался в дверном проеме. Мария успела сменить старую здоровякинскую футболку на длинное платье без рукавов, вымыть голову, почистить зубы. Она почему-то волновалась.

– Сколько у вас игрушек, – удивился Ян, в первый раз споткнувшись о военный джип.

– О, это племянников, – нагло соврала Мария и отодвинула «Хаммер» ногой. – Были сегодня у меня в гостях…

Ничто так не прибавляет женщине лет, как лишние килограммы и наличие детей. С первым пунктом у Маши все было в порядке. Пять – десять новых килограммов только украсили бы ее внешность. С детьми она вылетала в аут.

В зоопарке, пока пацаны доводили до инфаркта мишку, а Мария живописно сосала чупа-чупс, некоторые мужчины пытались познакомиться с хорошенькой худосочной девицей. Свободная, разведенная, Маша ласково им улыбалась. Но не успевала завязаться беседа, как галдящая, круглоглазая, вооруженная до зубов палками, луками, стрелами компания возвращалась к маме.

– Это ваши? – с душевным трепетом осведомлялся поклонник.

– Боже упаси! – откровенно врала Мария. – Я няня!

И зажимала рот маленькому Эдику, который произносил слово «мама» не менее семи тысяч раз в сутки.

– Мама, ты что? – возмущались дети.

– У нас игра, – улыбалась Мария кавалеру. – Я типа мама. Они типа дети. Так, детки, все идут смотреть жирафа. Быстренько! Пошевеливаемся!

Кроме того, Мария щедро одалживала вредоносных микробов бездетным знакомым.

– Возьмите, например, Эдика, – страстно агитировала она. – Попробуйте себя в роли родителей. Потренируйтесь. Вам понравится, я уверена.

Эдик дожидался решения приемных родителей, скромно опустив полуметровые ресницы и надув алым сердечком губы. Внешне он походил на ангела. Между его правой ляжкой и диваном покоилось десятисантиметровое грязное шило, украдкой пронесенное с улицы в дом. Он размышлял, каким образом незаметно спрятать инструмент в коробке с «Лего». Его меланхоличность вводила в заблуждение.

– Берете?

– Берем! – наконец-то соглашались друзья.

– На субботу – воскресенье, – быстро добавляла Мария.

Эдика возвращали через три часа. «Мама» была покрыта розовыми нервными пятнами, у почти седого «папаши» дергались веко, щека и скальп.