Скаукрофт замечает, что проблема в «абсолютной вере, в мотиве столь благородном, что отныне все содеянное в отместку – О.К., поскольку речь идет о правом деле». Анализ Брента Скаукрофта однозначен: от традиционных отношений с союзниками до событий в тюрьме Абу Грейб – чем меньше моральной двусмысленности в твоем мировоззрении, тем лучше, тем спокойнее ты можешь оправдать свои действия.

Еще одна проблема согласно взглядам Скаукрофта проистекает из того факта, что «если вы верите в то, что ваши деяния – абсолютное благо, тогда грехом будет отходить от уже намеченного и взятого курса». Это означает, что абсолютизм либо создает опасные политические решения, либо, в противном случае, он делает Соединенные Штаты открытыми к обвинениям в лицемерии. Скаукрофт: «Например, вы выступаете в защиту тезиса об экспорте демократии и при этом вы обнаруживаете себя в объятиях таких лидеров, о которых можно сказать что угодно, но только не то, что они привержены демократии или готовы отстаивать демократические идеалы где-либо. Абсолютные истины невозможно подвергать сомнению; невозможно одновременно практиковать прагматизм и полностью загораживаться от критики».

Это своего рода объявление войны традиционалистов трансформистам. Возникает ситуация противостояния курсов 41-го и 43-го президентов, отца и сына. Согласно Скаукрофту, «11 сентября позволило трансформистам утверждать, что ситуация в мире быстро ухудшается и мы должны быть смелыми. Мы знаем что делать, и у нас для этого есть сила».

Контраст Совета национальной безопасности 2001–2006 годов и того, который возглавлял Скаукрофт в 1989–1992 годах, очевиден. Нынешние лидеры СНБ и не пытаются прикрыть этого отличия. Кондолиза Райс откровенно гордится своим детищем: «Я не хотела бы иметь СНБ, похожий на СНБ времен Брента – действующий в низком ключе, занимающийся координацией, а не оперативными проблемами, маленький в огромном мире и недостаточно энергичный». Возглавляя СНБ, Райс требовала, как уже говорилось, прежде всего, безусловной лояльности, полного подчинения курсу президента, потакания всем его привычкам и предрассудкам: «Вашей первой обязанностью является поддержка президента. Если президент желает иметь текст 12-го размера печати, а вы подаете ему 10-го, ваша обязанность дать нужный размер».

Традиционалисты утверждают, что Райс превратила главный штаб выработки американской внешней политики – Совет национальной безопасности в организацию, которая служит индивидуальным прихотям одного человека в ущерб лучшему служению более широко понимаемым национальным интересам. Огорченный Скаукрофт пессимистически размышляет: «Существуют две модели осуществления функций советника по национальной безопасности – снабжать президента информацией и управлять СНБ как организацией. Сложность состоит в том, чтобы решать обе задачи». Будучи советником президента по национальной безопасности, Кондолиза Райс, по мнению традиционалистов, ежеминутно была занята тем, чтобы быть на стороне президента, постоянно шепча ему что-то на ухо, становясь его alter ego в вопросах внешней политики. Это изменило роль СНБ как центра анализа, способного критично взглянуть на свой курс.

В результате государственный секретарь Колин Пауэлл, видимый миру как обладатель «голоса разума», – столь нужный рядом с импульсивным президентом, – стал восприниматься президентскими лоялистами как подозрительная личность. Пауэллу приходилось не раз оправдываться даже перед иностранной аудиторией. Так, в Давосе в 2003 г., накануне американского наступления на Ирак, он заявил европейцам: «Вы хотите одеть меня в ваши одежды... Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я не борюсь за ваш курс внутри американского правительства... я думаю, что прерогативой президента является решать, должны мы применить военную силу или нет. Вы, ребята, должны понять, что я не являюсь выразителем европейской точки зрения в среде администрации».