Так или иначе, Вильям не обольщался насчет себя. С выдумкой у него было очень плохо. Всякая придуманная им ложь немедленно выплывала наружу и непременно приводила к беде. Даже такая незначительная, как «К концу недели у меня точно будут деньги». Это называлось «сочинять истории», и данный грех, по мнению де Словвов, был даже страшнее лжи. Ведь он был призван сделать ложь интересной.

Поэтому Вильям де Словв всегда говорил правду — в порядке космической самообороны. Для него самая суровая правда была менее суровой, чем самая невинная ложь.

В «Залатанном Барабане» случилась достойная внимания драка. Особенно удачным вышло окончание заметки: «И поднял Брезок-Варвар стол трактирный, и нанес удар мощнейший Ворюге Молтину, который в свою очередь хвать канделябры да по сусалам ему, по сусалам, а сам приговаривает: „Получай, П*ск*да, что заслуживаешь!“; тут, конечно, драка общая затеялась, а пострадало в ней всего количеством 5 или 6 человек».

Потом Вильям отнес все записи в «Ведро».

Гунилла с интересом ознакомился с ними, ну а на то, чтобы набрать все это, у гномов ушло совсем немного времени.

Это было очень странно, но…

…когда текст набирали  шрифтом, этими ровными и аккуратными буковками…

…он выглядел более реальным.

Боддони, который, судя по всему, был заместителем Гуниллы в словопечатне, выглянул из-за плеча Хорошагоры и, прищурившись, оглядел ровные колонки шрифта.

— Гм, — изрек он.

— Что такое? — встревожился Вильям.

— Выглядит немного… серо, — ответил гном. — Шрифт слишком однообразен. На книжку похоже.

— А разве это плохо? — удивился Вильям, искренне считавший, что все похожее на книгу может быть только хорошим.

— А что, если немного разредить? — спросил Гунилла.

Вильям смотрел на отпечатанную страницу, и в его сознании постепенно формировалась идея. Казалось, она развивалась под воздействием самой страницы.

— А что, если, — сказал он, — перед каждым разделом мы вставим своего рода заглавие?

Он взял клочок бумаги и написал: «5/6 Пострадали в Пьяной Драке».

Боддони с серьезным видом прочел его каракули.

— Да, — одобрил он наконец. — Выглядит вполне… пристойно.

Он передал клочок бумаги обратно через стол.

— И как ты называешь этот новостной листок? — спросил он.

— Никак, — пожал плечами Вильям.

— Нужно придумать какое-нибудь название, — хмыкнул Боддони. — К примеру, что ты пишешь сверху?

— Обычно что-нибудь типа: «Глубокоуважаемому господину Такому-то». Ну и так далее, — сказал Вильям.

— Не пойдет, — покачал головой Боддони. — Нужно написать что-нибудь более массовое. Более энергичное.

— Может, «Анк-Морпоркские Сообщения»? — предложил Вильям. — Извините, но я не мастер придумывать названия.

Гунилла достал из кармана фартука маленький лоток и принялся набирать буквы из стоящего на столе ящика. Соединив их вместе, он мазнул надпись чернилами и отпечатал на листе бумаги.

Получилось… «Анк-Морпоркская пРавда».

— Немного напутал, — пробормотал Гунилла. — Что-то я сегодня рассеянный…

Он было потянулся к шрифту, но Вильям его остановил.

— Не знаю… — неуверенно произнес Вильям. — Оставь все как есть. Только «п» должна быть большой, а «р» — маленькой.

— И все? — удивился Гунилла.