Молодец, царевич.

И впрямь произнес все практически слово в слово, как я и инструктировал, даже с новым титулом Дмитрия.

Пусть народ на досуге поломает голову и над этим тоже – вроде государь, а вроде и не царь. А кто? Что за ампиратор такой? Мало ведь кто знает, что он на самом деле куда круче.

Поначалу Федор не хотел всего этого произносить. Ни про лекарей, ни про Дмитрия, особенно про императора.

Но я был неумолим, и тут сумев все растолковать. Мол, пусть народ привыкает к этому титулу загодя, поскольку носить его вслед за Дмитрием самому Годунову, как официальному наследнику.

– Наследник до первого сына, – горько усмехнулся Федор.

– А кто тебе сказал, что он будет? – осведомился я. – Сомневаюсь, что он вообще успеет зачать хоть одного ребенка.

Рискованно, конечно, давать такие опрометчивые обещания, ибо как оно теперь все сложится – поди пойми.

Маленький потомок древних динозавров, выпущенный мною на волю, на глазах превращался из крохотной стрекозы в здоровенного зубастого птеродактиля, и предсказывать будущее теперь нечего было и пытаться.

Однако в том, что Дмитрию не усидеть на царском престоле, я был уверен. Парень слишком нагло себя вел, чтобы ему позволили это.

Главное, чтобы до этого дня дожил сам Федор.

– …А суд свой обещаю вам вершити, яко заповедано государем, по божией правде и по совести, – донесся до меня голос царевича.

Я наперед знал все, что он должен произнести дальше, но слушал внимательно, контролируя, чтобы Годунов не увлекся и не напорол лишнего.

Ага, кажется, пора. Шаг вперед, и легкий незаметный тычок пальцем в ягодицу – закругляйся, парень.

Закончилось все именно так, как и намечалось.

Когда я выдал последнюю фразу-здравицу, прославляющую мудрость государя, даровавшего Москве и Руси такого же доброго и справедливого престолоблюстителя, как и сам Дмитрий, народ, обрадованный, что можно отвлечься на более приятное, вновь принялся горланить «Славься!» и метать в воздух шапчонки…

Уходил я довольный и только сейчас почувствовал, как смертельно устал от всех этих передряг…

Оставалось лишь с легкой завистью поглядеть на вышагивающего чуть впереди – субординация – Федора, которому предстояло откушать и предаться традиционной послеобеденной сиесте, то бишь лечь баиньки.

Мне же…

Ой, мамочки, сколько еще впереди несделанного!

Один Басманов чего стоит…

Глава 4

Этот длинный-предлинный день…

Но вначале все-таки первым делом надо узнать, как обстоят дела с Квентином, а потому до хором Годунова я продолжал сопровождать Федора.

Правда, там я особо не мешкал.

Узнав от Марьи Петровны, что у Дугласа все по-прежнему, то есть ни туда ни сюда, Архипушку перевезли на Никитскую, но за его жизнь можно не опасаться, а священник и вовсе сегодня к вечеру поднимется на ноги – рана вовсе не опасная, я засобирался к Басманову, но тут с женской половины терема спустился Федор.

У него новости были совсем хорошие.

Оказывается, Марии Григорьевне полегчало настолько, что она не просто встала с постели, но и… отправилась в царские палаты. Наверное, чтобы забрать какие-то вещи.

Разумеется, Ксения Борисовна уехала вместе с матерью, так что трапезничать придется одному, и… приглашающий взгляд.

Пришлось ненадолго задержаться, чтобы составить ему компанию за столом.

Еда была вкусной, жирный желтый балычок и черная икорка вообще таяли во рту, но аппетит отсутствовал напрочь.