Их пример, по словам миссис Вил, должен бы служить нам образчиком для подражания; и еще прибавила она, что их беседы — не то, что нынешние разговоры. Ибо в наш век (сказала она) в моде лишь пустые, суетные разглагольствования, в то время как встарь слово служило назиданием и наставлением, и способствовало укреплению в Вере; так что ранние христиане были не таковы как мы, и мы не таковы, как они, однако же (говорила гостья) нам следует поступать так, как поступали они. Среди них царила сердечная дружба, но теперь где ее найдешь?

— И в самом деле, трудно найти в наши дни истинного друга, согласилась миссис Баргрэйв.

На это миссис Вил ответствовала:

— У мистера Норриса есть превосходный сборник стихов под названием «Идеальная дружба», коим я от души восхищаюсь; может, и вы эту книгу видели?

— Нет, — отвечала миссис Баргрэйв, — но у меня есть стихи, мною набело переписанные.

— В самом деле? — отозвалась миссис Вил. — Так принесите же их. Хозяйка снова сходила наверх и вручила миссис Вил альбом со стихами, дабы та их прочла, но гостья отказалась, говоря:

— Если я наклоню голову, она разболится невыносимо, — и попросила миссис Баргрэйв зачитать ей стихи вслух; так та и поступила. Пока они восхваляли дружбу, миссис Вил сказала:

— Дорогая миссис Баргрэйв, я буду любить вас вечно.

В стихах дважды упоминалось слово Элизиум.

— Ах, — заметила миссис Вил, — как только эти поэты не называют Небеса! — При этом гостья часто проводила рукою по глазам, и, наконец, спросила: Ответьте, миссис Баргрэйв, не кажется ли вам, что припадки мои сильно на мне сказались?

— Нет, — отозвалась миссис Баргрэйв, — кажется мне, что вы выглядите не хуже, чем всегда.

После всех этих речей, — а Привидение изъяснялось слогом гораздо более возвышенным, нежели в состоянии была воспроизвести миссис Баргрэйв, и наговорило куда больше, нежели миссис Баргрэйв сумела запомнить (ведь нельзя ожидать, чтобы полуторачасовая беседа сохранилась в памяти полностью, хотя миссис Баргрэйв считает, что основное содержание передала точно), — миссис Вил попросила подругу написать письмо к ее брату, мистеру Вилу, с наказом от нее подарить кольца таким-то и таким-то людям; и еще упомянуть, что в ее шифоньере хранится кошелек с золотом, и ей хотелось бы, чтобы две золотые монеты в двадцать шиллингов достались ее кузену Уотсону.

Гостья говорила сбивчиво, и миссис Баргрэйв подумала было, что сейчас с ней случится припадок, так что сама уселась в кресло напротив подруги, чтобы подхватить ее и не дать ей рухнуть на пол, если приступ и впрямь случится; потому что кресло с подлокотниками не позволит ей упасть ни вправо, ни влево. И, думая отвлечь миссис Вил, хозяйка несколько раз бралась за рукав ее платья и хвалила ткань. Миссис Вил сообщила, что это особым способом обезжиренный шелк, заною перелицованный. Но при всем при том миссис Вил продолжала настаивать на своей просьбе, и говорила миссис Баргрэйв, что отказа не потерпит; и еще велела при первой же возможности пересказать брату весь их разговор.