|
– Ну и что? – неохотно ответил я. – Какая разница, с кем уходить за горизонт? – Мы уже за горизонтом. – В смысле? – я удивился и чуть привстал, опираясь на локоть. – Мы ведь не прибыли на свою базу. – Ну и что? Учебка осталась за горизонтом. Эта мысль показалась мне странноватой, но, раз уж беседа возобновилась, я решил выяснить у Паса то, что хотел: – Слушай, а что у кухарки за прозвище? Что-то знакомое, но я все мозги наизнанку вывернул, пытаясь припомнить. – Фильм был такой. Старый, еще двумерный. Там отряд десантников высаживается на планете, с которой утеряна связь. А консультантом у них была баба почти под два метра ростом. Капитан Рипли. – Точно! – этой подсказки мне хватило. – Там еще были твари зубастые, кислотой плевались. – Нет, у них вместо крови была кислота, – поправил меня Пас. – Да. Я давно смотрел. Здешняя Рипли на артистку из того фильма даже лицом похожа. – Есть такое. Она тебе понравилась? – Ты что, совсем чокнулся? – я постучал себя пальцем по лбу. – Она же старая! – По-моему, ей лет тридцать пять. – Этого мало? – Зато тело какое! Я и у молодых не видел таких упругих. – У тебя легкая форма геронтофилии. – Чего? – Это изврат такой, когда старух трахают. – Она не старуха, – возразил Пас. – Ладно, давай лучше спать, – предложил я. Пас притих. Честно говоря, первый день за чертой горизонта я представлял себе чуть иначе. Более героически, что ли. Хотелось стоять на палубе корабля и смотреть в пенные волны, а мы весь вечер прятались от «стариков». Ладно, по проселку в Атлантику не добраться, так что скоро будет и море, и волны. Надо лишь набраться терпения. Вспомнив о «стариках», я подумал о водителе. Рано или поздно нам с ним придется столкнуться, и это меня тревожило. Я перевернулся на бок, прислонившись лбом к остывающему металлу – смотреть на звезды уже надоело. Сквозь проем люка лились убаюкивающие трели сверчков, от брони пахло машинным маслом. Через какое-то время мочевой пузырь напомнил о себе смутным беспокойством, и я решил справить малую нужду, чтобы не бегать потом среди ночи. Пас посапывал в темноте. Я осторожно соскользнул со скамьи и шагнул в люк, стараясь не греметь подошвами ботинок по лестнице. Ночная сырость сгустилась росой, заставила воздух впитать всю горечь степной травы. Где-то вдалеке жутковато кричала ласка. Было зябко. Я соскочил в пыль и решил не отходить далеко. Сделав свое дело, я собрался возвратиться в амфибию, но мое внимание привлекли странные звуки. Ощущение создавалось такое, будто за ближайшим холмом кто-то ищет в траве упавшие деньги – оттуда доносилось невнятное бормотание, шорох, а иногда отчетливые ругательства. Если бы голос показался мне незнакомым, я бы тихонько вернулся в амфибию, поскольку встречаться среди ночи с обкуренным «стариком» у меня не было никакого желания. Но в голосе слышался характерный булькающий присвист. Я замер, разрываясь между желанием ни во что не вмешиваться и отчаянным любопытством. В конце концов у меня не осталось сил сопротивляться, и я, наклонившись, чтобы не маячить на фоне неба, двинулся на звук. |
