– Не мог, – согласился Пушкин. – Но мне от этого не легче… Дальше настал черед Бутович. Ей тоже было обещано приданое, и она тоже захватила с собой книжку невесты. Но в этот раз убийца решил добиться от слепой и глупой полиции того, что было нужно. Из дома Бабановой были принесены драгоценные бокалы и бутылка «Moët & Chandon». В бокал насыпано столько аконитина, что видно невооруженным глазом. Теперь только слепой не увидит улики, указывающие на мадам Бабанову… Наконец, первая цель была достигнута: я сказал, что Бутович убита, и проявил большой интерес к делам мадам Бабановой…

– Алёша, ты помнишь, что мы не могли понять: почему Бутович передали куклу вместо денег и у нее не было полового сношения перед смертью? – напомнил Василий Яковлевич.

– Точный и простой расчет. Бутович взяла бумажный сверток с алой лентой потому, что была уверена: получает от графа отступной за молчание. Убийца объяснил ей, что ее жених, господин Гурлянд, работает в газете. Никакие дружеские чувства к графу не остановят его написать разоблачительную статью про алую ленту и развращение девиц. Убийца обещал получить с графа деньги. И новые бокалы в придачу, которые так нравились Бутович. Конечно, Урсегова никто не шантажировал. Потому что два года назад Бутович продала невинность совсем другому человеку. Только не знала, кому именно. Но знала, что граф это организовал. За что был выгнан из попечительского совета пансиона… Для Бутович бокалы были подарком от графа, который ей не суждено принести домой. А для полиции – решающая улика, чтобы обвинить Авиву Капитоновну. Они были взяты из ее набора…

– Вот ведь странность: чтобы подозрение пало на невинного человека, пришлось убивать четверых невиновных… Что же за чудовище? И в таком возрасте…

– Василиса Ивановна, а вернее Василиса Федоровна, вовсе не чудовище, – ответил Пушкин и посмотрел на признательные показания, лежавшие на его столе. – Она умная, рациональная, волевая и, как ни странно, честная барышня. Вся в породу отца. Действовала не ради своей выгоды, а чтобы сохранить фирму и отомстить за смерть Федора Козьмича. И в чем-то была права: как только завещание вошло в силу, Авива Капитоновна вышла бы замуж за графа, фирма тут же была бы продана. Чего Василиса допустить не могла. Действовала как настоящая Бабанова. Добиваясь своего, не считаясь с жертвами…

– А что же ей было надо?

– Немного: чтобы полиция арестовала мадам Бабанову, начала расследование смерти Федора Козьмича, провела эксгумацию его тела, нашла отравление, и тут судьба Авивы Капитоновны была бы решена. Главное: полиция должна была найти на столе Федора Козьмича прошение о признании сына Матроны Капустиной его законным наследником… Очень умное решение. При обыске в кабинете находят прошение на высочайшее имя, не смеют положить под сукно и передают в канцелярию генерал-губернатора. Заметьте: передает не Курдюмов, не мадам Капустина, а полиция. Никаких сомнений и проверки подлинности. Великий князь лично знал Бабанова, награждал его и, конечно, не отказал бы в последней просьбе. Маленький Николай становится самым богатым ребенком Москвы, получив состояние Бабановых по законному завещанию. А его мать и ее новый муж – опекунами наследника. То есть полными владельцами дела. В это время Авива Капитоновна отправится на каторгу за убийство мужа и невест, которых не совершала. Полагаю, Дмитрий Козьмич недолго оставался бы вечным директором…

Василий Яковлевич выпустил воздух, будто вел тяжкий рассказ.

– Если не Авива убила мужа, кто же тогда?

– Надо начать издалека, – ответил Пушкин. – Порочная страсть Федора Козьмича в конечном итоге привела к кровосмешению.