— Да погоди, майор! Давай поговорим.

— Не о чем нам с тобой говорить! — обрывает он. — Я сейчас тебя вышвырну!

— Будешь бить меня, майор? — не могу сдержать смех, — Только учти, что мне уже не шестнадцать.

— Что тебе надо? — недовольно бурчит он.

— Мне от тебя только одно надо, — отвечаю. — Ксюша.

— Пошел ты, сопляк! — ржет мне в лицо майор. — Ты ей никто!

— Я ей брат!

— И что?

— Тебе она не нужна, — говорю. — Ты же плевать на нее хотел! Даже не пришел ни разу за последние полгода!

— И что? — майор на редкость постоянен в своих высказываниях.

— И ничего! — повышаю я голос. — Откажись от нее!

— Ты что, дурак?! — раздражается майор.

— Тебя это не должно волновать!

— Все, вали отсюда! — он уже готов выпроводить меня. — Говнюк малолетний, что придумал!

— Во-первых, не малолетний, — обрываю я. — А, во-вторых… — набираю побольше воздуха в легкие, как будто собираюсь сдуть майора как поросячий домик. — Слушай, что тебе надо? Что ты, мать твою, хочешь? Может, тебе бабла дать?

— Затнись! — рявкает он.

Но фиг я заткнусь теперь! Я же как про бабки упомянул, у майора прямо чуть нервный тик ни начался. Глазки его мерзкие так и засветились. Прямо цифры в них забегали, счетчики закрутились. Ну и сволочь же ты, майор! Ты родную дочь готов продать! Хотя, мне это сейчас только на руку, все же ты редкостная тварь!

— Ты денег что ли хочешь? — спрашиваю.

— Я сказал, закрой свой рот и пошел вон! — все больше раздражается майор, видимо, опасаясь, что сделка может сорваться.

— Сколько? — продолжаю давить я.

— Да ты идиот что ли! Если даже я напишу отказную, Ксюша с Катей останется, так что тебе ни хрена не светит, заботливый ты наш!

— Катя — это не твоя проблема.

— Я тебе сейчас руки повырываю, у тебя проблемы начнутся!

— Да успокойся, майор, — ехидно улыбаюсь я. — Напишешь бумагу и назначишь меня опекуном. Сколько ты хочешь?

— У тебя столько нет!

Я смотрю на него и удивляюсь. Этот козел сидит передо мной и торгуется еще за права на свою дочь. За отцовство он со мной не торговался, когда в клинику на следующий день после маминых похорон вез, скотина! А теперь, смотри-ка, «у тебя столько нет». Да откуда ты знаешь, сколько у меня есть?! Да я «Бэху» твою угоню завтра, продам, и деньги потом тебе принесу. И тут я торможу. Мысль скрипит, свистит и останавливается. Черт тебя возьми, Рома, да ты, мать твою, гений! Ты сейчас в этом кабинете придумал самый удачный план. Только бы майор с суммой не загнул.

— Сколько? — очень раздраженно, почти уже крича, спрашиваю я.

— Хватит торговаться!

— Это ты торгуешься! Сколько?

— Пятьсот.

У меня просто камень с души. Майор, алчная скотина! Пятьсот! Не хило ты загнул за свою дочь!

— Неделю.