Поднимаясь на поверхность, я жду пока она повторит за мной. – Какого черта ты делаешь?

– Таскаюсь за тобой по всему этому чертову бассейну, я хочу знать все.

– Что «все»?

– Остальная часть истории. Почему ты никому не доверяешь своего сына. Почему ты мне  не доверяешь.

Она использует свои руки и ноги гораздо больше, чем нужно того, чтобы держаться на поверхности. – К тому же, я не очень хорошо плаваю, так что, если я утону, это будет на твоей совести до конца жизни.

– Я действительно доверяю тебе.

Она замирает, ее зеленые глаза расширяются, прежде чем она начинает медленно тонуть.

– Хорошо, Майкл Фелпс. (американский пловец, 23 кратный олимпийский чемпион ) Протягивая руку, я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. – Не нужно жертвовать своей жизнью. Я поговорю с тобой.

Наши ноги переплетаются под водой, наша кожа скользит друг по другу. Вода достаточно теплая, но я чувствую как мурашки бегут по спине Миллер под моей ладонью. Моя рука обвивается вокруг ее бедра, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, ее глаза медленно опускаются к моим губам, потому что они слишком близко к ней.

Я прочищаю горло, отплывая обратно на мелководье.

Когда я достигаю высоты на которой она может стоять, я не выпускаю ее. Когда она пытается убрать ноги с моей талии, я усиливаю хватку. Она ощущается хорошо. Слишком хорошо. Я действительно понятия не имею сколько времени прошло с тех пор, как на мне в последний раз было женское тело, но я не хочу чтобы это заканчивалось прямо сейчас.

– Ты мне доверяешь? – шепчет она.

– Я думаю, да.

– Почему?

– Боже, я понятия не имею. Ты как слон в посудной лавке, может быть, я просто не в своем уме.

Я медленно подвожу ее обратно к выступу, усаживаю, но не отхожу. Я остаюсь стоять между ее ног, заключив в клетку, расставляю руки по обе стороны от нее

– Задавай свои вопросы.

– Почему ты увольняешь всех нянь?

Она не колеблется, это делаю я.

Я опускаю голову, бедра Миллер находятся прямо передо мной, и мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не коснуться ее.

– Могу я ответить за тебя? – тихо спрашивает она. – Я думаю, что ты хочешь перестать играть в бейсбол. Мне кажется, ты так переживаешь, что пропустишь важные моменты и няня Макса будет первым, кто их увидит. Ты так зациклился на том, что пропустил, что отчаянно стараешься сделать все возможное чтоб этого не повторилось.

Вдыхая через нос, я отступаю в воду, потому что мы слишком близко и она видит слишком много.

– Я знаю, каково это – отсутствие родителей, – говорю я ей. – В тот день, когда я подписал контрак, Исайя был единственным родным человеком, и то же самое произошло когда подошла его очередь. Я также был единственным, кто поддерживал его, когда он получал водительские права или когда ему впервые разбили сердце. Последнее, кем я когда либо буду, для своего сына – это отцом, которого никогда нет рядом. Я не пропущу важные моменты, и я даже больше скажу, я не хочу упускать повседневные, незначительные моменты. Я хочу их все.

Над нами повисает тишина, пока Миллер водит ногами по воде, периодически касаясь меня.

Ее обычно уверенное поведение смягчается. – Где были твои родители?

– Моя мама умерла.

– Моя тоже.

Я перевожу взгляд на нее, когда она садится на выступ.

– Рак, – говорит она.

– Автомобильная авария.

– А твой отец?

Ладно, для сегодняшнего вечера это уже слишком. – Это долгая история.