— Насчет твоего отца.
Чарли пытается переменить позу и морщится от боли.
Я смотрю на металлические перила кровати и представляю себя на месте Чарли. Миссис Фримен все же запугала злополучного врача, и он повел ее в свой кабинет. Коридор пуст.
— Послушай, — хрипит Чарли, — не забивай себе голову всякой ерундой.
Таков наш Чарли на смертном одре — его волнуют мои проблемы.
— Я рад, что у тебя все в порядке.
Ему хочется сказать что-то умное, но я кладу ладонь ему на руку, и Чарли ограничивается простым:
— Я тоже.
Он улыбается, даже смеется и качает головой.
— Черт бы меня побрал! — Его взгляд устремлен куда-то за меня. — Черт бы меня побрал…
Наверное, бредит, думаю я и поспешно оборачиваюсь, чтобы позвать медсестру.
Сюрприз — на пороге стоит Джил с букетом цветов.
— Стянул со стола в «Плюще», — неловко, как будто не зная, как его здесь примут, объясняет он. — Скажи, что они тебе нравятся.
— А вина не притащил? — слабо хрипит Чарли.
Джил виновато улыбается:
— Не нашел дешевого. — Он подходит к кровати и протягивает руку. — Сестра сказала, у нас всего пара минут. Ты как?
— Бывало и лучше. Бывало и хуже.
— Там, кажется, твоя мама.
Джил все еще не знает, с чего начать.
Чарли начинает отрубаться, но при этом ухитряется изобразить подобие улыбки.
— Ее легко не заметить.
— Ты к нам сегодня не присоединишься? — тихо спрашивает Джил.
— Может быть, — шепчет Чарли. — Кормят здесь… — он вздыхает, — ужасно.
Голова его падает на подушку, и в этот же момент в палату входит медсестра и сообщает, что наше время истекло, а Чарли нужен отдых.
— Крепкого сна, вождь.
Джил кладет букет на тумбочку.
Чарли уже дышит через рот и ничего не слышит.
У двери я оглядываюсь — Чарли лежит на кровати, огражденный перильцами, закованный в марлевые повязки и охраняемый капельницей. Вспоминается книжка комиксов из детства. Великан, на котором испытывают новейшее лекарство. Таинственный пациент, чудесное выздоровление которого приводит в изумление местных врачей. Тьма опустилась на Готам, но заголовки в газетах все те же. Сегодня супергерой противостоял силам природы и остался жив, чтобы пожаловаться на скверную кормежку.
— Как по-твоему, он поправится? — спрашивает Джил, когда мы подходим к парковочной стоянке.
Других машин, кроме его «сааба», там нет. Капот еще теплый, и падающие на него снежинки тут же тают.
— Думаю, да.
— Выглядит он не очень.
Мне трудно представить, как чувствуют себя после ожогов, но заново привыкать к собственной коже, наверное, не самое большое удовольствие.
— Я думал, ты уже не придешь.
Джил переступает с ноги на ногу.
— Жаль, меня с вами не было.
— Когда?
— Днем.
— Это шутка?
Он поворачивается ко мне:
— Нет. А что ты имеешь в виду?
Мы стоим рядом с машиной. Я злюсь на Джила — за то, что ему было так трудно разговаривать с Чарли, за то, что он побоялся прийти к Чарли раньше.
— Ты был там, где хотел быть.
— Я пришел сразу же, как только услышал, что случилось.
— Но с нами тебя не было.
— Когда? Утром?
— Все время.
— Господи. Том…
— Ты хоть знаешь, почему он здесь?
— Потому что принял неверное решение. |