Однако не следует думать, что только этими полудетскими забавами жил молодой царь. Наезжая в Москву, Пётр всё чаще стал интересоваться государственными делами, что насторожило и испугало Софью и её сторонников. В Кремле видели, что орлёнок расправляет крылья, но видели также и то, что противная ему сторона — прежде всего сама Софья и Шакловитый, а также и Василий Васильевич Голицын — не намерены уступать власть молодому претенденту. Это стало очевидным, когда 8 июля 1689 года Пётр сделал первый серьёзный шаг на пути противостояния своей старшей сестре. Он послал к ней требование не ходить в этот день крестным ходом в Казанский собор, хотя ранее Софья всегда участвовала в таких церемониях.

Она не послушала брата и вышла из Кремля на Красную площадь, рядом с которой стоял Казанский собор. Её не смутило и то, что в этом шествии не было Петра, хотя она и понимала, что, идя за крестами вопреки воле брата, она принимает сделанный ей вызов и не боится его.

А когда она вернулась в Кремль, ей сказали, что Пётр уехал из Москвы. Софья поняла, что брат, в свою очередь, правильно оценил её поступок и принял вызов.

Во второй раз распря между ними возникла, когда Василий Голицын вернулся из второго Крымского похода. Софья осыпала «братца Васеньку» наградами, а Пётр, под влиянием окружавших его офицеров, считал второй поход столь же бесславно проигранным, как и первый, и ни на какие награды Голицыну и его сотоварищам не соглашался.

Голицын же, получив награды, явился к Петру, желая поблагодарить за них и его, но Пётр приказал не пускать князя к себе на глаза. Этот поступок брата окончательно убедил Софью, что её правление подходит к концу. Она решилась на крайние меры, действуя старым, испытанным способом: в её хоромах появилось подмётное письмо, что в ночь с 7 на 8 августа в Кремль войдут «потешные» и убьют Ивана Алексеевича и всех его сестёр.

Вечером 7 августа Шакловитый ввёл в Кремль четыре сотни стрельцов, а ещё три сотни поставил близ Кремля — на Лубянке. Этих стрельцов сторонники Шакловитого стали подбивать на то, чтоб они убили Наталью Кирилловну Нарышкину и её сына — Петра.

Об этом узнал начальник пяти сотен Стремянного стрелецкого полка Ларион Елизарьев и ещё семь подчинённых ему стрельцов и сотников. Они решили предупредить о том Петра и направили к нему в Преображенское двоих из них — Ладогина и Мельнова.

Пётр, узнав о том среди ночи, кинулся в конюшню и, как был — в исподнем, ускакал в ближайший лес. Туда примчался к нему с кафтаном и сапогами стольник его Гаврила Головкин, и они вместе помчались в Троицу, доскакав до монастыря за пять часов.

На следующий же день после того, как в монастыре оказался Пётр, туда приехали его мать, жена и любимая сестра Наталья. А следом за ними к воротам обители подошёл большой и сильный отряд, который привёл полковник Франц Лефорт, о котором имеет смысл рассказать поподробнее, ибо он сыграл в жизни многих персонажей этой книги не последнюю роль.

Швейцарец Франц Лефорт появился в России 25 августа 1675 года, за четырнадцать лет до описываемых событий. В этот день он приплыл в Архангельск на голландском купеческом корабле в группе офицеров-иноземцев. Первые два с половиной года Франц Яковлевич, как стали звать его в Москве, прожил в столице на счёт голландских купцов, которые полюбили Лефорта за блистательный ум в дружеской беседе, за весёлый характер и подлинное благородство.

Ещё более поправил он свои дела, женившись на богатой и красивой девушке Елизавете Сутэ, родственнице двух генералов русской службы — Гордона и фон Бокговена. При содействии первого из них стройный и высокий двадцатипятилетний красавец и весельчак был принят в военную службу в чине капитана и стал командиром роты. Лефорт отлично стрелял, фехтовал и великолепно держался в седле.

Более двух лет прослужил он в Киеве под началом князя Василия Васильевича Голицына и сразу же добился его расположения.