– Возможно, если фьерданцы увидят малые ракеты, им достаточно будет угрозы чего-то большего.

– Нет, если не остановить Брума.

Николай со своими инженерами пытался соединить детали орудий и планов, переданные Ниной через Рингсу, со сведениями от шпионов Тамары, но все еще не был уверен, с чем им придется столкнуться.

– Нина считает, что принц Расмус может выступить против этого разжигателя войны, – сказала Зоя. – Я хотела вернуть ее домой, но… возможно, среди фьерданцев ей безопаснее.

– Прошу прощения?

– Знаю, знаю. Сама не могу поверить, что говорю такое.

– Милость принца – ненадежная страховка.

– Ты тоже когда-то был принцем.

– Да, но это же я. Скажи мне кое-что, Назяленская. Когда Фьерда получит свою марионетку на троне, допустим, они оставят нас обоих в живых, как думаешь, сможешь ты контролировать Вадика Демидова?

– Для начала нам нужно проиграть, Николай.

Он уставился на собеседницу.

– Звучит подозрительно обнадеживающе. Что ты сделала с моим генералом-скептиком?

– Все не так безнадежно. В романах полно историй про всякий сброд, которому выпадали невероятные шансы.

– Так ты читаешь романы?

– Когда есть время.

– Значит, нет.

– Читаю, когда не могу уснуть.

– Значит, постоянно. Если у фьерданцев будет свидетельство от моей матери, тогда всему придет конец.

Зоя не ответила, и он понял, что она тщательно взвешивает свои слова.

– Неужели она сможет предать тебя?

Ему не хотелось так думать, но позволить себе притворство он не мог.

– Я выслал ее из ее же страны и лишил короны. Она может заявить, что я предал ее первым.

– Я не разговаривала с собственной матерью с тех пор, как мне исполнилось девять.

Когда она пыталась отдать Зою замуж за знатного старика с туго набитым кошельком.

– Всегда разумно начать отдаляться заранее.

– Самое ужасное… я по ней не скучала. И не скучаю. Наверное, я скучаю по тому, чего никогда не имела.

Николаю было знакомо это чувство – желание иметь отца, которому можно довериться, старшего брата, который стал бы его товарищем, а не соперником. Настоящую семью.

– Я бы хотел, чтобы мои родители были другими, но они ничем мне не обязаны. Если моя мать решит опровергнуть законность моего происхождения, я не стану ее винить.

Но все равно это будет чертовски больно.

Зоя приподнялась на локтях.

– Все это будет неважно, если мы победим, по-настоящему победим. Равка любит победы больше, чем королевскую кровь.

А у Равки давненько не было повода что-то отпраздновать.

– Поэтому Дарклинг и расширил Каньон, да? – предположил Николай. – Он искал оружие, которое не оставит сомнений в равкианской мощи. Он знал, что, если подарит людям победу, его в конце концов полюбят. Что твои гриши сказали о том, что случилось на базе?

– О твоем демоне? – Она вздохнула и снова опустилась на пол. – Они потрясены. Адрика лишила руки именно ничегоя Дарклинга. При виде этого создания ему тяжело не вспоминать о тех ужасных днях. Я помню, как Толя пытался исцелить его, и вся эта кровь… по палубе корабля, на котором мы сбежали, разлилось целое море его крови.

– Адрик уйдет?

– Не думаю, что он решит дезертировать. Но за остальных не поручусь. Некоторым тайнам лучше оставаться тайнами.

– Думаешь? – Он повернул голову, пытаясь разглядеть в темноте изгиб ее бровей, темные локоны.