Бергин сделал глоток воды. Его перестало трясти, и пусть он по-прежнему выглядел очень хрупким, в глазах его полыхал гнев.

– Доставьте нас в столицу, и пусть все посмотрят, что королева Макхи называет наукой.

Майю думала, что Тамара поддержит Бергина, но она лишь покачала головой.

– Посмотри вокруг, – сказала она, держа руку на костлявом запястье пленного гриша и считая его пульс. – Это лишь одна лаборатория. Наша разведка полагает, что их несколько. Я знаю, что есть еще одна рядом с Кобу, но нам нужны сведения о других.

– Доктор расскажет нам о них, – сказал Бергин.

– Это не единственная проблема.

– Что еще? Я провел почти три месяца в бреду, меня пичкали паремом и заставляли творить невообразимое. Сохранить остатки человечности мне помогло лишь присутствие Рейема.

Их взгляды встретились, и Майю почувствовала, насколько крепка связь между ними.

Но Рейем отвел свой взгляд.

– Я не знаю, осталось ли что-то человеческое во мне.

Майю тоже не была в этом уверена. Дело было даже не в крыльях или этих чудовищных клешнях, а в том, что в брате словно погасла некая искра. А может, ей на смену пришел другой огонь. «Кем ты стал теперь, Рейем? Чем ты стал?»

– Ты заговорил по-фьердански, и он пришел в себя, – обратилась Майю к Бергину. – Как ты это сделал?

– Я не знаю как, – признался тот. – Процесс превращения ужасно изнурителен. Он причинял боль нам обоим.

Мощные плечи Рейема дрогнули.

– Я ненавидел тебя так же, как ненавидел докторов и охрану. Пока не понял, что ты мучаешься не меньше.

Бергин прислонился головой к металлической раме койки.

– Чаще всего была лишь боль и работа. Они заставили меня… – Он опустил голову. – Прости, Рейем.

Повисла тишина, отягощенная всеми теми ужасами, что пришлось пережить Бергину и ее брату.

Майю дотронулась здоровой рукой до руки брата, и он осторожно взял ее в свою. Тамара с Бергиным сделали все, что могли, для ее второй руки, и на смену острой боли пришла слабая пульсация.

Она тихо сказала:

– Ты сказал королеве, что умирал тысячу раз.

На его щеке дернулся мускул.

– Твое сердце останавливают, твою плоть отделяют от костей, ты впадаешь в забытье, чтобы очнуться в этом кошмаре снова и снова. И все ради того, чтобы превратиться в живое оружие.

– Я начал учить его фьерданскому, – сказал Бергин. – Чтобы хоть как-то отвлечь от боли. В основном, ругательствам.

– Что ты сказал, чтобы заставить его очнуться? – спросила Тамара.

Бергин усмехнулся.

– Поверь, ты не хочешь этого знать. Это очень грязные ругательства.

В лабораторию вошла Эри. Лицо она успела умыть, но платье все еще было в грязи.

– Нам больше нельзя здесь оставаться. Скоро рассвет. На полпути к столице есть небольшой летний дворец. Королева Леути велела нам отправляться туда. Мы сможем поесть, принять ванну, переодеться и решить, что нам делать дальше.

Бергин ударил по койке кулаком.

– Не будет никакого наказания ни Макхи, ни остальным. Вот увидите.

– Почему не будет? – спросила Майю. Задавая этот вопрос, она почувствовала себя наивной девочкой, вновь пытающейся угнаться за старшим братом.

– Потому что все они Табан, – объяснил Рейем. – Пятно на одной из них – пятно на всех.

– Эри не такая, – возразила Майю. – Народ любит ее. Люди знают, что она никогда не сделала бы ничего подобного. Справедливость восторжествует.