Зал дружно ахнул. Это был вовсе не тот вежливый намек на происхождение Николая, которого все ожидали. Это было неприкрытое оскорбление – месть за то, что Равка помогла земенцам сохранить их торговые пути и передала Керчии технологию, которая теперь ничего не стоила.

Но Николай лишь улыбнулся.

– Я – тот человек, который все еще носит корону с двуглавым орлом, и тот демон, который только что разгромил врагов на поле боя. Обращайтесь, если снова понадобится освежить вашу память.

Но Брум уже ухватился за предложенный шанс.

– Мы отказываемся признавать этого бастарда, самозванного короля правителем Равки. Он не может выступать от имени своей страны, если не имеет никаких прав на ее трон.

– Может быть, и так, – угрюмо заметил земенский посол. – Но кто вы такой, чтобы говорить от лица Фьерды? Почему мы не слышим наследного принца вашей страны?

«Ох, друг, – с горечью подумал Николай, – в этих водах нам удачи не видать».

Последовала продолжительная пауза, во время которой все взгляды обратились к принцу Расмусу. У принца был решительный, четко очерченный подбородок и удивительно полные губы.

Он пожал плечами.

– Кто будет править Равкой, решать равкианцам, – протянул он. – А я пришел сюда, чтобы заключить мир.

– Что? – вырвалось у пораженной Нины.

Принц одарил ее мимолетной улыбкой – столь легкой, что Николай решил, будто она ему привиделась, – и потянулся, чтобы коснуться ее руки. Нина отшатнулась. Ей удалось невозможное – она добилась от принца обещания мира. Так почему она казалась настолько потрясенной?

Но ее удивление не шло ни в какое сравнение с яростным неверием на лице Брума.

– Это не… Мы договорились…

– Мы? – переспросил принц, вперив в него жесткий взгляд голубых глаз. – Мы — это Фьерда. А вы – всего лишь военный командир, который не может удержать под контролем своих собственных солдат. Скажите-ка, если мы вернемся на поле боя, вы уверены, что ваши солдаты согласятся поднять оружие против женщины, которую считают святой?

Ноздри Брума гневно затрепетали.

– Согласятся, или я вырежу сердца из их груди.

– Своими собственными руками? – Принц Расмус окинул дрюскелей взглядом, а затем указал подбородком на телохранителя рядом с собой. – Ну что, Йоран, ты поднимешь оружие против своих братьев? Станешь вырезать их сердца во имя Фьерды?

Юный дрюскель покачал головой.

– Никогда.

Брум пристально уставился на него.

– Значит, ты – предатель и будешь болтаться в петле.

Несмотря на высокий рост, пареньку вряд ли было больше шестнадцати. И все же он не дрогнул.

– Лучшего я и не заслуживаю, – сказал телохранитель принца. – Я совершал ужасные преступления во имя своей страны, поскольку верил, что делаю все это ради спасения души Фьерды. Так что вешайте меня. Я умру с честью, хоть и не жил с ней.

Лицо Брума залила нездоровая краснота.

– Я не позволю лишить свою страну права защищать свои границы и независимость лишь потому, что несколько наивных юнцов попали под действие чар проклятых ведьм. – Он ткнул пальцем в Зою. – Эта женщина не святая. Она ходячая скверна. И этот мужчина, – распалялся он, повернувшись к Николаю, – такой же нечистый. Дайте слово свергнутой королеве. Она – свидетель того, что он не королевской крови по происхождению.

– Мы выслушаем то, что она хочет нам сообщить, – поддержал Хайрем Шенк.