Ужин проходил в молчании. Как в насмешку над моим нежеланием видеть кого-то чужого, в столовой, куда следовало явиться согласно приглашению, собралась только семья. Даже охрана осталась за пределами комнаты. Пожалуй, самой дальней родственницей здесь была именно я: места Карона и Митары, которую он брал с собой постоянно, пустовали.

Хель присутствовал, но говорить о чем-то большем не приходилось. Взгляд принца был устремлен куда-то далеко, и я в серьез опасалась, что вилка не найдет его рта, прочертив линию на щеке. Но сказывался опыт, и Хель ни разу не ошибся.

Арье… кронпринц напротив был сосредоточен на происходящем. Слишком сосредоточен, чтобы его интерес мог показаться случайным. С ним что-то происходило. Что-то не совсем приятное. Он то и дело хмурился, на лбу пролегала морщинка, слишком чуждая его юному лицу.

Император. Эйвор Таргелей поражал. Человек, забот у которого было куда больше нашего, лукаво улыбался. Вот только не тогда, когда его взгляд останавливался на пустующем месте брата. Едва это происходило, все менялось: леденел взгляд, каменело лицо, а пальцы впивались в столовые приборы, ломая хрупкий металл.

Никто не произнес ни слова до самого десерта. Тут же из-за стола поднялся император, вытер руки салфеткой, хотя применительно к Эйвору это был скорее акт привычки, нежели необходимость, и распорядился:

— Хельдеран, ты должен навестить дядю. Арье, контролируешь ситуацию здесь. Кирин, — его голос смягчился, — жду тебя, когда закончишь. Эйстон отведет, одна не гуляй.

Отвечать никто не стал, да и не требовалось. Если даже подданные спешили исполнить волю повелителя, то семья, как никто другой, знала, чем карается невыполнение приказов. О двенадцатом принце империи Таргелеев до сих пор вспоминали шепотом. Изменников не принято помнить, помнят лишь наказание.

Десерт был слишком сладок, а потому лишь попробовав суфле, я встала из-за стола. Братья остались наедине.

Меня ощутимо потряхивало, когда я делала первые шаги в сторону кабинета императора. Не думать о сегодняшней дне не получалось, и мне все казалось, что где-то я успела наломать дров и правитель вызвал меня к себе, чтобы напомнить о долге.

Эйстон шел рядом, то и дело ненавязчиво касаясь моей руки и вырывая из неприятных переживаний. Видимо, чувствуя мою тревогу, он позволил себе эту вольность. Я слабо улыбнулась: никого визит к императору не оставлял равнодушным.

Заветная дверь появилась перед глазами внезапно. Еще совсем недавно, я считала ступеньки, шаги, изучая рисунок на паркете, но вот мы уже замерли перед входом в святая святых императора. Медленно выдохнув. Я постучала и вошла. Как оказалось, слишком рано я начала нервничать. Секретарь недоуменно взглянула на меня, заметила фамильные черты и выпрямилась в то же мгновение.

— Его величество ожидает вас.

Благодарно кивнув расслабившейся было девушке, которая, впрочем, уселась на самый краешек стула, готовая подорваться по первому слову, я медленно подошла к двери и потянула на себя. В рабочем кабинете императора мне еще не доводилось быть, разве что о личных комнатах я имела представление.

Прежде, чем я зашла, император читал чье-то личное дело. Оно так и осталось висеть в открытом состоянии, когда сам мужчина поднялся, чтобы поприветствовать меня.

— Присаживайся. — Он указал на стул напротив. — Утомительный день?

— Немного, — уклончиво ответила я, присаживаясь на краешек, как та секретарь из приемной.

— Не стоит со мной лукавить, — мягко предупредил император. — Давай забудем хоть на пару минут, кто мы есть и просто поговорим.

— Разве можно об этом забыть? — тихо спросила я, заглядывая в его глаза.