Карие глаза, чуть светлее, чем у Борга, но такие же упрямые, пристыженно моргнули, а над нашими головами кто-то хрипловато удивился:

    – Мне внук сказал, что приехал шут, а на деле оказалось, что шутами впору зваться всем остальным.

    Я поспешил встать, поворачиваясь к невысокому пожилому мужчине, по утреннему холодку закутанному в домашнюю мантию. Ни единого темного волоска на голове – все седые, по лицу ручейками разбегаются морщины, потерявшая упругость кожа висит складками по обеим сторонам рта и увесистым кошелем под подбородком, только глаза еще хранят воспоминания о молодости: живые, серо-зеленые, но слегка испуганные, словно человек постоянно чего-то опасается. Впрочем, со старыми людьми такое бывает: с приближением смерти начинают бояться каждого шороха и всех теней подряд.

    – Полагаю, вы – dou Лигмун?

    – Он самый. С кем имею честь разговаривать?

    – Мое имя Джерон, я…

    – Мастер, – не преминул ввернуть Хок, уже оправившийся от потрясений и разделавшийся с обидами.

    Саньер уважительно склонил голову в поклоне:

    – Для моего дома честь принимать под своей крышей Мастера.

    – Не придавайте слишком много внимания этому титулу, dou! О