— А скольким еще по твоим приговорам билет на тот свет прокомпостировали. Достаточно зла, Гвоздь. Остановись. Крест ведь носишь на груди. Остановись.

— А зачем останавливаться, коли не останавливают? Вы власть — ловите. А мы — воры, воровать должны.

— Власть, — вздохнул Гамов и сделал чуть погромче приглушенное радио. Диктор вещала что-то об очередной катастрофе, сотрясшей Россию.

— Верно, — кивнул Гвоздь. — Не до нас ныне властям. Они друг другом заняты.

— Да, так дальше пойдет — вы к власти и придете, — вдруг вырвалось у Гамова, и в голосе его послышались нотки обреченности.

— А что, — широко улыбнулся Гвоздь.. — Чай не хужее вас будем. Я на министра внутренних дел спокойно потяну. Вот так беспредельщиков держать буду, — он сжал увесистый кулак, весь покрытый татуировками.

Это сегодня купивший за деньги корону вора в законе гангстер кривится при одном упоминании о наколках — где это видано портить тонкие длинные пальцы, подписывающие паркеровской ручкой договора и приказы. Гвоздь всегда свято покрывал себя всеми положенными вору татуировками. И на груди его было вытатуировано пронзенное кинжалом сердце — символ вора в законе.

— И тебя, гражданин майор, не обидим. Ты — кум злой, но справедливый. Братва на тебя сердита, но правоту за тобой признает.

— Вот спасибо.

— Найдем местечко, не бойся.

— А себе-то уже местечко присмотрел?

— Это уж как Господь начертит.

— С утра два быка у ворот дожидаются на «Вольво». Не за тобой?

— Вряд ли. Какое там «Вольво»? Но, к удивлению самого Гвоздя, парочка на «Вольво» дожидалась именно его.

— Смотри, Полосатик, кореша пожаловали, — прошептал Гвоздь, поглаживая выглядывающего из-под пальто кота.

У зеленого «Вольво» стояла знакомая неразлучная парочка — Матрос и Киборг. Матрос — невысокий, подвижный, с худым, нервным, красивым, злым лицом и глазами навыкате, с небольшой сумасшедшинкой. Киборг — огромный детина, чем-то действительно напоминавший Терминатора в исполнении Шварценегера. Они были одеты в одинаковые красные шерстяные пальто. У Матроса пальто было распахнуто, под ним виднелась черная рубашка и толстая золотая цепь, татуированные руки тоже были все в золотых кольцах. «Как петрушка», — подумал Гвоздь.

Чуть в отдалении стоял «Жигуль» с еще двумя корот-кострижеными, тупомордыми быками.

Матрос расчувствовался и едва не прослезился, завидев Гвоздя.

— Тысячу километров отмахали, — оценил заботу Гвоздь.

— Хоть десять, — отмахнулся Матрос. — Гвоздь, на тебя надежа.

— Чего это?

— Везде гадский промысел. Жизни честному люду не стало, Гвоздь. Беспредел одолел, — Матрос распахнулдверь " Вольво " и жестом пригласил вора садиться.

— Излагай.

— Потом. Дома… Сегодня наш праздник.

СУДМЕДЭКСПЕРТ

— Куда, мужики? — спросил Граерман, распахивая дверь.

— В Рогове, — сказал высокий, одетый в хлопчатобумажный пятнистый военный комбинезон и обутый в кроссовки, прыщавый парень лет двадцати пяти-тридцати на вид, похожий чем-то на деревенского дурачка. Его плечо оттягивал свернутый палас, а у ног стояли две хозяйственные сумки.

— Сколько не жалко? — осведомился Граерман.

— Ну, две сотни, — помялся приятель прыщавого — кряжистый, с широкими ладонями, одетый в коричневую куртку с надписью по-английски «Нью-йоркские буйволы», «работяга».