|
— Американцы в вашей метафоре могут быть только капиталистической промышленностью. Тогда мы, представители государства, автоматически оказываемся в роли русских. Как служащий государственного учреждения… — он выпрямился, расправил плечи и сделал лицо добропорядочного гражданина, — я должен дать решительный отпор этим наглым инсинуациям! — Он рассмеялся, опустил плечи и принялся за слоеное «ухо». — И еще, — прибавил он после паузы, — меня иногда забавляет мысль о том, что промышленность, добившаяся этого вредного для нас компромисса, сама себя наказала — потому что теперь конкуренты могут через нашу сеть хозяйничать в системах друг друга. РВЦ — орудие промышленного шпионажа! Занятно, не правда ли? — Он крутанул десертную вилку на тарелке, как рулетку. Когда она остановилась, ручка ее указывала на меня.
Я подавил вздох. «Занятная» гипотеза Мишке на порядок увеличила круг подозреваемых. — Интересный вариант… Спасибо, господин Мишке, вы мне очень помогли. Если у меня еще будут вопросы, могу я вам позвонить? Вот моя визитная карточка. Я достал из бумажника визитную карточку с моим домашним адресом и телефоном, на которой я значусь свободным журналистом Герхардом Зельком. До Эбертплац мы шли вместе. — А что говорит ваша метеорограмма о предстоящих выходных? — Хорошие будут выходные — без смога и даже без дождя. Похоже, надо готовить купальные принадлежности. Мы распрощались. Я поехал через Рёмеркрайзель на Бергхаймерштрассе, чтобы заправиться. Гудение бензина в трубопроводе лишний раз напомнило мне о линиях связи между РХЗ и РВЦ и еще бог знает какими предприятиями и фирмами. Если это действительно промышленный шпионаж, продолжил я свои размышления уже на автостраде, то чего-то в этой версии недостает. Все происходившее в информационной системе РХЗ не вяжется со шпионажем. Разве что шпион хотел замести следы. Но ведь заметать следы ему нужно было в любом случае — не только в случае опасения, что служба безопасности напала на его след? А почему он должен был этого опасаться? Может быть, уже одного из первых внедрений в систему было достаточно для его разоблачения? Нужно будет еще раз просмотреть отчеты. И позвонить Фирнеру, чтобы мне за выходные подготовили список предприятий, подключенных к системе смоговой тревоги. Я въехал в Мангейм. Было три часа, жалюзи Мангеймской страховой компании были уже спущены, как корабельный флаг на вечерней заре. Только окна, образующие по ночам светящуюся букву «М», продолжали нести вахту. «М» — как Мишке, подумал я. Этот Мишке мне нравился. В том числе и в качестве подозреваемого. Игрок, технарь-кудесник и шутник в одном лице — как раз то, что я искал с самого начала. Он обладал необходимой фантазией, необходимыми знаниями и сидел в самом подходящем для этого месте. Но одно лишь чувство — не улика. Если я попытаюсь припереть его к стенке одними этими рассуждениями, он спокойно пошлет меня подальше и будет прав. Я решил последить за ним в выходные. У меня не было против него ничего, кроме подозрений, и по-другому отработать эту версию я не мог. Может, что-нибудь в его поведении подскажет мне какие-нибудь новые идеи. Если бы дело было зимой, я бы запасся на выходные литературой о компьютерной преступности. Слежка в зимнее время — трудная и малоприятная работа. А летом нестрашно, тем более что Мишке собирался на пляж.
17 Как Вам не стыдно!
То, что Мишке в настоящее время живет в Гейдельберге на Бургвег, 9, ездит на «ситроене ДС-кабриолет» — государственный номер HD-CZ 985, — не имеет ни жены, ни детей, получает, будучи регирунгсратом,<sup></sup> около пятидесяти пяти тысяч марок и аккуратно выплачивает личный кредит в размере более тридцати тысяч марок, взятый в Банке городского коммунального хозяйства, мне еще в пятницу сказал мой коллега Хеммельскопф из Бюро кредитных историй. |
