Арни привлекал меня тем, что посвящал мне свое время, но он никогда не отдавал мне это время целиком. Это был железный человек, но ему каждый раз, когда я протягивал к нему руки, удавалось ускользнуть, просочиться сквозь пальцы. Лично я полагаю, что мной нельзя так просто разбрасываться. Поэтому я от него не ушел. Выступал до последнего. Деньги для ремонта своего тела доставались мне все труднее. Ремонт — это ведь обновление? Даже пейзаж пару раз в году обновляется, но никуда не отправляется. Остается с нами. Я теперь тоже остаюсь с вами, среди вас. Да, я остаюсь среди вас, но не так, как вы думаете. Я убиваю каждый взгляд, направленный на меня. На добродушного деревенского парня, увальня, уже совершенно разложившегося изнутри. Но вы, снаружи, этого не видите. Так радуйтесь! Я остаюсь вечным претендентом на первое место, даже после смерти, я остаюсь, как это принято говорить, нашей надеждой. Может быть, я воскресну! Раз смог Иисус, почему бы и мне не сделать то же самое! Надо лишь упорно тренироваться. Мое видение взрывает изображение, мое изображение, но этот взрыв не откроет мне реального положения вещей, он откроет залы, в которых висят изображения. Их становится все больше и больше. Застывших в разных позах. Я ведущий и ведомый в одном лице. До тех пор, пока остаюсь мертвецом! Я вышел из своего камня, из своей человеческой массы, превзошедшей всякую человеческую меру, а потом снова вошел в себя. Стал своей собственной статуей. Спортсменом-силовиком в позе танцовщицы из кабаре, но на этом моя женственность закончилась.

Женщина никогда не позволит ни одному снимку говорить приятные для нее вещи, разве что на этом снимке будет не она, а другая женщина. Не происходит ли так потому, что вот эта кандидатка и вон та, другая, не являют собой образ женщины, хотя отчаянно хотели бы им быть? Они изо всех сил держатся за мерную ленту, но кто-то вырывает ее у них из рук. Она им не нужна. Их ведь всегда меряют другой мерой. Даже мертвый я не хотел бы быть одной из них.

Зато, хотя я и мерялся, соревновался с другими, я знал свою меру в лицо! Ее, мою меру, звали Арни, и перед смертью я ее почти достиг! Почти. Мужчины. Весовая категория А. Теперь все это уже в прошлом, вес тоже, но категория у меня была. В этом ни у кого не может быть сомнений. Отсюда, из меня, человека-банка, в который было так много вложено, но все вложения не дали прибыли, хорошие виды на смерть, она — моя победа и моя заноза. Смерть, где ты? Ах да, ты уже здесь! Сейчас, когда я вижу твой образ, мне ясно: это я сам! Ура! Я и есть смерть, по крайней мере смерть выглядит совсем как я, вы не находите? Теперь мне понятно: я все время ждал самого себя. Я не могу вытащить из себя эту занозу, иначе вслед за ней полезет все тело. Я внятно объяснил буре, где она должна улечься, ибо когда наконец она разразится, меня уже не будет. Надеюсь, однако, что мое тело сможет достойно меня представить.

Свет в нише гаснет, изображение Девы Марии

с телом

Христа исчезает. Появляются женщина помоложе,

несущая

свою грудь за спиной, как рюкзак,

и молодой спортсмен.

Спортсмен защищается от приставаний

женщины.

Женщина. Ах ты, мой неукротимый, можно, я поприветствую тебя поцелуем? И скажу, что теперь ты мой? Я с трудом несу свой собственный груз. Ну, искусство там, ношение одежды еще куда ни шло.