Он прожигал дорогу по наиболее тесно забитым коридорам, однако ему пришлось сдерживаться после того, как Благословенная Леди едва не задохнулась в дыму трупов.

Половина беснующихся групп людей, на которых они натыкались, давила друг друга в животной панике, пытаясь добраться до спасательных ангаров. Другая половина окружала Кирену и с воплями просила ее покровительства, веря, что прикосновение к ней принесет удачу, которая избавит их от гибели в пустоте. Эшрамар убивал и тех, и других, его мало заботило, просят ли они пощады, или же выкрикивают имя Благословенной Леди перед смертью. Единственное, что имело значение — убрать их с дороги.

— Сюда, — сказал он, выдергивая меч из последнего тела в коридоре. Она пыталась идти, наполовину перелезая через кучи распоротых мертвецов. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса, но это была не проблема Эшрамара. Его от шлема до сапог покрывала кровь членов экипажа собственного флагмана, однако и это не занимало его мысли в первую очередь.

Корабли гибли медленно — сперва в огне, затем в безмолвии. Эшрамар знал, что уже скоро «Лекс» развалится вокруг них, лишившись энергии и полностью открывшись безвоздушной пустоте.

— Сюда, — повторил он. — Моя госпожа, поторопитесь.

Кирена карабкалась по убитым, ее одеяния перемазались кровью, руки покраснели до запястий от постоянных падений. Она провела на боевых кораблях большую часть своей жизни, однако никогда не бывала на распадающемся на части.

Эшрамар вел ее по коридорам, глухо стуча влажными сапогами по решеткам палубы. Он наполовину волок ее за запястье, стараясь не сломать руку или не выдернуть ее из сустава, но она продолжала стонать от резкой боли при грубом обращении.

Она знала, куда он направляется. На борту находилось несколько десантно-штурмовых кораблей, принадлежавших собственно ордену Вакра Джал, хотя она искренне сомневалась, что они еще на месте. Чтобы пересечь флагман, потребовалось почти полчаса. Подъемники не работали, превратившись в пустые трубы-туннели между палубами. Вентиляционные лазы светились оранжевым от далекого огня в жилах корабля. На палубах попадались целые полосы, густо заваленные телами и обломками.

Зачем вообще покидать корабль? Что ждет внизу, на Нуцерии, кроме смерти, отложенной на несколько часов?

От этого Кирена бежала только быстрее. Она была дочерью Совершенного Города и Исповедником Слова. Если была хоть крупица надежды, она не собиралась умирать здесь.

Эшрамар остановил ее перед закрытой переборкой. По наклону его головы было видно, что ту не должны были запирать даже при аварийной блокировке. Не было никаких ручек, никаких символов прохода, вообще ничего.

— Я не… — начал было он, однако не закончил мысль.

— Можешь прожечь ее насквозь? — спросила она, переводя дух. В горле ощущался вкус крови.

Наручные огнеметы были более чем способны на плавление металла, но время находилось не на их стороне.

— Это займет слишком много времени, — Эшрамар отвернулся от тупика, намереваясь сделать петлю и выбрать иной маршрут. — Пойдемте.

Больше он не сказал ничего. Скрытая шлемом голова, хрустнув, откинулась назад с монотонным звонким лязгом, и воин отшатнулся к стене позади него. На левой глазной линзе серебристого лицевого щитка была искореженная воронка. Когда он осел на палубу, Кирена услышала исходящий изнутри доспеха звук сигнала прекращения жизнедеятельности.

Она увидела в дыму на дальнем конце коридора, куда она прибежала с Эшрамаром, трех рабов Легиона, облаченных в рясы. Один из них опустил тяжелую длинноствольную винтовку. Двое других бросились к ней.

Она бы взяла болтер Эшрамара, если бы имела хоть какую-то надежду его поднять. Вместо этого, Кирена во второй раз с момента перерождения выхватила нож кваттари и побежала навстречу людям, которые убили ее последнего стража.