Олег Таругин. Предел возможности
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ МОЕГО ОТЦА
Все знают, что это невозможно. Но вот появляется невежда, который этого не знает. Он-то и делает открытие... А. Эйнштейн, великий ученый
Семь бед – один reset... Д. Быков, простой системный администратор
ФУТУРИСТИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ
В двадцатом веке человечество очень любило себя пугать. Ядерная война, гигантские астероиды, глобальная экологическая катастрофа, кровожадные захватчики-инопланетяне – вот лишь короткий список того, что, по мнению писателей и кинорежиссеров, угрожало людям тотальным вымиранием. Или – если оные не отличались особой кровожадностью и пессимизмом – не тотальным, а ограниченным одним-двумя континентами, обычно («в силу традиций» и извечного противостояния двух сверхдержав того времени) североамериканским и евро-азиатским.
Причина столь странного на первый взгляд человеческого «самопугания», на взгляд второй отнюдь не была тайной за семью печатями: как ни крути, но век двадцатый прослыл веком милитаризма, революций и войн. Локальные конфликты и мировые войны, колониальные экспансии и кровавые перевороты, бессмысленные религиозные междоусобицы и братоубийственные гражданские бойни сменяли друг друга с завидным постоянством, раз за разом ввергая ту или иную часть мира в хаос, разруху и горе. И с завидным же постоянством заканчивались очередным изменением географической, политической, а то и этнической карты мира. Перекрашивались знамена и штандарты, переписывались призывы и лозунги, улучшались тактико-технические характеристики оружия, менялись мощность используемых зарядов и покрой военной формы — не менялась только суть. Сутью и сущностью войны по-прежнему оставались кровь, грязь и страдания тех, кто меньше всего ее хотел... Вот и пугали люди сами себя, наивно полагая, что пришедшие со страниц книг, с телеэкранов и компьютерных мониторов «невзаправдашние» антиутопические ужастики, где вместо крови рекой льется специальная краска, взрывы строго контролируются командами опытных пиротехников и мастеров спецэффектов, а города, страны и планеты рушатся исключительно стараниями высококлассной трехмерной цифровой компьютерной графики, заглушат настоящий страх. Тот самый, что закрепился на подсознательном (если вообще не генетическом) уровне и гложет, царапает изнутри, не позволяя жить без постоянного ожидания приближения чего-то страшного... Но настал почти цивилизованный двадцать первый век — эпоха тотального Интернета, молекулярных и субмолекулярных носителей информации, сверхбыстрых и сверхмощных микропроцессоров, мобильных телефонов, мало в чем уступавших по обилию функций и быстродействию тем же компьютерам, генной инженерии и нанотехнологий, антигравитационного наземного и водородного атмосферного транспорта, термоядерных и солнечных источников энергии. И хотя поначалу первый век третьего тысячелетия по воинственности немногим отличался от предшественника, все же вскоре многое изменилось. Ушли в прошлое более чем многочисленные «горячие точки» — страшное и тяжкое наследие двадцатого столетия, и вместе с ними как-то. незаметно ушел и страх. И причиной тому стали вовсе не внезапно исчезнувшая человеческая воинственность или старания многочисленных миротворческих организаций, а то, что сбылась наконец извечная, неоднократно воспетая и донельзя романтизированная поэтами и писателями-фантастами мечта человечества о звездах — ученые неожиданно открыли феномен телепортационного прыжка и, ухитрившись не угробить при этом всю планету, научились использовать его для перемещения на недостижимые и непостижимые ранее расстояния. Произошло это как-то спокойно и даже буднично, без каких-либо «революционных прорывов» в фундаментальной физике и математике, за исключением разве что многострадальной теории относительности и уж конечно без использования «случайно доставшихся и упорно скрываемых военными» несуществующих инопланетных технологий, о коих так любили со знанием дела порассуждать многочисленные бульварные газетенки. |
