– Зачем ты приехал в Тамровию? – тихо спросила Кира. – Не в этот раз, а тогда, давно, когда был мальчиком.

Костер догорал, но ни один из них не хотел пошевелиться, чтобы подбросить дров, боясь нарушить очарование тишины.

– Мне нужно было убежать куда то. В ту зиму умер мой дед, и мне надо было смириться со своей потерей. – Губы его скривились Я ведь был полукровкой в стране, где многие считают индейцев вечно пьяными дикарями. Это больно ранило меня в тот год, и мне надо было снова обрести самого себя. Или хотя бы свое чувство собственного достоинства. Сначала я путешествовал по Италии и Швейцарии, затем пересек границу Тамровии. – Зак отрешенно смотрел на костер. – В одной горной деревушке я встретил Поло, и мы подружились. Он взял меня с собой в табор.

– И остаток лета ты путешествовал с цыганами, – закончила за него Кира. – Ты нашел тогда то, что искал?

– Да, – губы Зака нежно щекотали ее ухо. – Чем то это напоминало мне жизнь с дедушкой. Он тоже не сидел подолгу на одном месте и больше всего на свете любил бродить по холмам.

– Он был охотником, как вы с Поло?

– Нет. Мой дед предпочитал чувствовать себя частью природы. Он был очень добрым и мудрым человеком. – Зак долго молчал. – Я очень любил его. Но не смог стать таким, как он. Во мне было слишком много гордыни. И жажды жизни. Я стал с возрастом куда более жестким и властным… но ребенком мечтал лишь о том, чтобы вырасти таким же добрым и искринним, как дедушка. Он был очень счастливым, гармоничным человеком.

А Зак не был счастлив. Кира вдруг ясно поняла это, хотя он и не произнес этих слов вслух. Слишком много трудностей выпало на долю ребенка, принадлежавшего двум мирам, цивилизациям. Кира невольно сжала его руку.

– Жаль, что я не могу познакомиться с твоим дедушкой.

– Ты бы понравилась ему, – глаза Зака задиристо сверкнули. – Ему понравилось бы, что ты фотографируешь животных вместо того, чтобы убивать их.

– Жаль, что у меня нет сейчас камеры, – с сожалением произнесла Кира. – Я могла бы снять Марну и ее людей прямо в таборе. Эти фотографии стали бы ей утешением в изгнании.

– Да, об этом я не подумал, – он обнял Киру за талию. – И не только для Марны. Ты ведь тоже часто бывала в детстве в цыганском таборе?

Кира покачала головой.

– Не так часто, как хотелось. Я была бы рада переселиться сюда насовсем, но мои родители и Стефан не одобряли этого. Нам с Марной лишь иногда удавалось вырваться из замка на целый день. Представляю себе, как она будет скучать на чужбине! Как ты думаешь, нам нельзя остаться еще на денек? Нас ищут?

– Не думаю, – тихо сказал Зак. – Все это как то странно. Я связался со своими людьми в Белахо, и они сказали, что вообще ничего не слышали ни о каких поисках. Словно и не было никакого побега. Удивительней всего то, что они никак не могут связаться со своими агентами во дворце.

– Странно, не правда ли?

Зак кивнул.

– Я велел им не оставлять попыток и связаться с нами, как только что нибудь узнают.

– Так ты думаешь, нам не опасно остаться здесь еще на день?

– Во всяком случае, можно отложить отъезд на завтрашний вечер, вместо того чтобы вылетать с утра.

– Вот здорово! Это очень обрадует Марну.

– И меня тоже, – подмигнул ей Зак. – Потому что с утра я буду очень занят. – Рука его сжала грудь Киры, и дрожь пробежала по всему телу девушки, прогоняя задумчиво спокойное оцепенение последних часов.